такси, огромный черный «мерседес», и останавливает его взмахом руки. Водитель тормозит и видит, что клиенты в рабочей одежде, все в грязи. Он хмурится, переживая за заднее сиденье, но Александр показывает купюру в 200 шекелей, и водитель, побурчав, смягчается. Они садятся в машину.
– Вам куда? – спрашивает таксист по-английски.
– В отель «Царь Давид».
Таксист с сомнением поглядывает на них в зеркальце.
– Странно вы одеты…
Мелисса, преодолевая стресс, импровизирует на прекрасном английском:
– Мы возвращаемся с костюмированной вечеринки у друзей. Решили прикинуться археологами и добавили для достоверности землицы.
Водитель улыбается и жмет на кнопку блокировки всех дверей. Поднимается пластмассовый экран – дань ковид-кризису 2020 года, – отделяющий таксиста от пассажиров.
Машина резко трогается с места.
– Что вы вытворяете? – кричит Мелисса. – Остановитесь!
Она безуспешно дергает ручку дверцы, Александр делает то же самое со своей стороны, но такси мчится по Иерусалиму, потом сворачивает на узкую грунтовую дорогу.
О, нет! Только не это…
Машина скачет по камням, пассажиры на заднем сиденье падают друг на друга.
– Остановитесь!!! – надрывается Мелисса.
Трое французов кричат, барабанят по пластмассовой перегородке, пытаются открыть дверцы, но «мерседес» – прочная тюрьма на колесах, увозящая их в непроглядную ночь. Водитель беспрерывно звонит разным людям, они общаются по-арабски, так что французы не понимают ни слова. Минут через двадцать машина тормозит в поле. На фоне ночного неба скользят зловещие силуэты – мужчины с автоматами Калашникова, в куфиях, закрывающих лица. Некто – похоже, их главный – беседует с водителем, опустившим свое стекло. Сначала их разговор кажется дружеским, потом атмосфера накаляется. Ясно, что главарь с автоматом и таксист не находят согласия. Но в конце концов последний утвердительно кивает, главарь достает из кармана деньги и отсчитывает по одной купюре. Следует рукопожатие и щелчок, свидетельствующий о разблокировке дверей.
– Выходите! – приказывает главарь по-английски, направляя на французов автомат.
Не может быть! Это что-то невероятное…
Они повинуются.
– Шевелитесь!
Они молча бредут в кустах под конвоем людей в куфиях. Через несколько минут главарь поднимает деревянный люк, под которым зияет дыра в земле – вход в тоннель.
– Вы не имеете права! – бунтует по-английски Мелисса. – Учтите, мы…
Всем троим надевают на головы мешки, главарь заводит им руки за спину и застегивает наручники. Мешки воняют плесенью. Ошеломленная троица способна только мычать.
Кто-то берет их по одному за локоть и подталкивает к лестнице.
Они проведут нас по секретному подземелью на другую сторону разделительной стены между Израилем и Палестиной.
Они слепо перебирают ногами, двигаясь, как считает Рене, по подземному тоннелю. Конвойный не дает споткнувшемуся упасть.
При выходе из тоннеля они чувствуют, что окружены людьми. Те начинают разговор по-арабски, переходящий в спор. Интонации спорящих подсказывают Рене, что люди разделены на две группы, не находящие согласия по вопросу, как поступить с пленниками.
Мы для них товар. Тут и поставщик, и оптовик, и розничный торговец. Наверное, сейчас решается, жить нам или умереть, все зависит от исхода их спора.
В конце концов спорщики, кажется, достигают согласия.
С голов французов сдергивают мешки, и они видят мужчину в форме полицейского. Один из мужчин в куфии стоит с ним рядом и считает купюры.
– Ступайте за мной, – приказывает полицейский на отличном французском.
Он сажает их в машину. Машина едет по сельской местности, потом въезжает в город.
– Спасибо, – говорит Рене.
– Меня зовут Юсеф Дауди, я лейтенант полиции.
Он молод, не старше тридцати лет. Ни бороды, ни усов, чрезвычайно моложав.
– Я везу вас в полицейский участок в Рамалле, там вы будете в безопасности. Завтра я позвоню французскому консулу в Иерусалиме, он приедет за вами. Его зовут Гюстав де Монбельяр, я хорошо с ним знаком.
Они приезжают в участок, небольшую бежевую постройку. Множество мужчин в форме смотрят на них с недоверием.
Лейтенант полиции приглашает троих французов к себе в кабинет и предлагает им сесть. На стене за его креслом висит портрет президента Палестинской автономии и черно-бело-красный флаг, над которым парит сокол.
– Кофе?
– С удовольствием.
Палестинский полицейский приносит им кофе и шоколадные пирожные.
– Что, собственно, произошло? – спрашивает Александр.
– Это я должен задать вам этот вопрос! Как вам взбрело в голову ползать под Эспланадой мечетей?
– Вы в курсе?
– Конечно! Нам позвонили и предупредили, что под Аль-Аксу забрались какие-то безумцы.
– Мы – профессора истории, – начинает объяснять Александр. – Мы узнали кое-что новое о храме Соломона и решили взглянуть на это собственными глазами.
– Вы спятили!
– Вот я им это твердила… – бормочет Мелисса.
– Штука в том, – объясняет Дауди, – что радиопереговоры полиции часто перехватывают другие люди, не имеющие, скажем так, официального статуса. Вас хотели захватить сразу несколько вооруженных группировок.
– Люди в куфиях? – спрашивает Рене.
– Они прореагировали быстрее нас. Вам повезло, вас сцапали не самые жестокие и фанатичные. Могло быть хуже: на вас претендовали еще две группировки, если бы вы попали к ним, то было бы гораздо труднее вас вызволить.
– Как вам это удалось? – любопытствует Александр.
– За деньги.
– Они их приняли?
– На получение выкупа часто уходит много времени. Я предложил им оплату на месте, иначе им пришлось бы ждать недели, а то и месяцы, да еще рисковать: вдруг французские или израильские секретные службы отправили бы вам на выручку своих «коммандос»? Так уже бывало.
– А вы, значит, их уговорили… – недоверчиво тянет Александр.
– Главное было договориться о цене. Наверное, вы слышали, как я вел переговоры.
– Сколько же мы стоим? – интересуется Мелисса.
– Я дал за вас двадцать тысяч долларов. Окажись вы журналистами, потянули бы на все пятьдесят: из-за журналистов поднялся бы шум в прессе, а вашим похитителям только этого и надо. Один журналист стоит на рынке заложника вдвое больше историка… А еще все зависит от результатов футбольных матчей. Здесь сплошь фанатики футбола. Выигрыш или проигрыш вашей страны делает ее более или менее симпатичной. То же самое относится к покушениям, к изнасилованиям, к светскому характеру общества… Все это влияет на переговоры о выкупе заложников. Завтра ваш консул возместит мне расходы. Такое уже случалось с туристами из вашей страны, это называется «тонкости». В конечном счете за ваше освобождение косвенно расплачивается французский налогоплательщик. Но хватит об этом, сейчас мне важнее всего ваша безопасность.
– А что, есть проблемы? – пугается Мелисса.
Дауди не отвечает. Александр разглядывает свою распухшую руку.
– Что это с вами? – спрашивает палестинец.
– Меня покусали осы. Наверное, у меня аллергия на их яд. У вас не найдется антигистамина?
– Я проверю в аптечке, но обещать не могу. У нас здесь, знаете ли, негусто медикаментов. Коллеги растаскивают их по домам.
