— Мкеле, вероятно, хочет попробовать его допросить, — сказал Джейден. Они должны были отправиться к месту исправительных работ утром, Сенат дал им одну ночь, чтобы собрать вещи. Гару был дома с Мэдисон, но Джейден пришел в дом Нандиты. Ее самой не было, она была в очередном походе за травами; Кира даже боялась думать том, что ей придется объясняться с Нандитой, когда та вернется. Кира могла стерпеть любые оскорбления от людей, которых терпеть не могла, но разочарование от ее поступков у человека, которого она любила, всегда опускало ее с небес на землю. Ее начинало разрывать на части от одной только мысли об этом, поэтому она заставила себя думать о чем-нибудь другом.
— Думаю, вы забываете об одном ключевом моменте, — сказала Изольда. — Очевидно же, Партиалы являются весьма знойными штучками. Если бы вы рассказали мне об этом до того, как ушли, я пошла бы на Манхэттен вместе с вами.
— Фу, Изольда, как грубо, — скривилась Кира.
— Ты же видела его так же, как и я, — сказала Изольда. — Эта штука просто как Адонис. Сделай кое-что для меня: Пока ты будешь в течение пяти дней находиться рядом с подобным генетическим совершенством, постарайся найти время и рассмотреть его фзические особенности более подробно. Ради меня.
— Это даже не человек, — сказал Джейден.
— В каком смысле? — спросила Изольда, заманивая его. — У него все части тела расположены в правильных местах. Если к этому стремились в ПараДжен, когда начали делать искусственных людей, то сейчас я еще больше опечалена тем, что эти создания взбеленились и пытались нас убить.
— Вопросы, обсуждаемые на слушании, были ни о чем, — сказал Джейден, в итоге решив не обращать на нее внимания. — Какая-то медленная подача. Сегодня они собираются засунуть его в какой-нибудь подвал, пытать его и узнать все, что смогут. Ночь с некоторыми солдатами Армии в звуконепроницаемой комнате даром не пройдут.
— А вот теперь ты меня действительно заводишь, — сказала Изольда.
— Заткнись, — сказал Джейден и Хочи рассмеялась.
— Но почему они назначили меня? — спросила Кира. — Ведь есть исследователи с куда большим опытом, есть более опытные лаборанты, есть…
— Я знаю, — сказала Хочи. — Любой в той больнице гораздо лучше тебя. Без обид.
— Я не обижаюсь, — сказала Кира. — Потому и спрашиваю всю ночь напролет.
— Точно, — сказала Хочи. — Вот только подумайте, зачем ставить своего самого неопытного сотрудника на какое-то важное дело, если только вы не уверены, что что-то пойдет не так? Или, может, использовать ее в качестве «козла отпущения», если вся эта штука взорвется?
— Уверена, у них на это есть другая причина, — сказала Кира, хотя всем сердцем в этом уверена не была. Она снова посмотрела в окно, оглядывая темную улицу. Ничего.
— Я не думаю, что он придет, — сказала Xoчи.
Кира быстро обернулась:
— Что? Нет, я просто… смотрела на деревья. На свободную улицу, что не кишит пантерами и ядовитым плющом.
— Мир по ту сторону очень отличается, — кивая, сказал Джейден. — Я даже не знаю, как его описать.
— Это потому что там совсем нет людей, — сказала Изольда. — Манхэттен обрел более первозданный вид, чем Лонг-Айленд, потому что там некому отпугивать животных и вырубать растения.
Джейден тоненько рассмеялся:
— На Лонг-Айленде сейчас сорок тысяч человек, — сказал он. — А были когда-то миллионы. Порой мне кажется, что этот остров даже не знает, что мы здесь.
— Дело не только в Манхэттене, — сказала Кира, — такое повсюду — мы видели пантеру в Бруклине. Видели детеныша антилопы, маленькую бежевую антилопу, которой от силы месяца два. Когда-нибудь они удивятся, куда же делись эти странные двуногие животные. Они будут ходить на водопой к реке, смотреть на облака, а потом они и думать о нас забудут. Жизнь продолжается. И нет никакого смысла оставлять после себя какие-либо записи, потому что потом не будет никого, никогда больше не будет никого, что смог бы их прочесть.
— У кого-то депрессия, — сказал Джейден.
Хочи стукнула его в предплечье:
— Кто-нибудь еще хочет домашней фри?
— О, я хочу, — сказала Изольда, садясь. — Забудь о вымирании, я-то умру в тот день, когда закончится наше растительное масло.
Хочи передала ей тарелку и встала:
— Меня уже тошнит от Антонио и его Бара Мицва. Есть пожелания?
— Финеас, — сказала Кира. — Нет, Ниссен. Он всегда меня подбадривает.
Хочи перебрала коробку с пластинками, поглядывая на генератор, чтобы убедиться, что он заряжен. Изольда взяла картошку и показала на Киру оставшейся половинкой, разговаривая с набитым ртом.
— Я думаю, ты просто напугана, — сказала она. — Отставим шутки. Это существо чуть не убило тебя, а теперь тебе надо работать с ним.
— Не с ним.
— Быть с ним в одной комнате, — сказала Изольда. — Ты знаешь, что я имею в виду. По-моему, это жутковато.
— А я думаю, что напугана ты, — сказала Хочи. Она включила плеер (НИССЕНУ ОТ ЛИЗЫ) и игривое техно заиграло в фоновом режиме. — Ты самая утонченная из нас, — продолжила Хочи, присаживаясь рядом с Изольдой, — и вот ты вся такая сейчас разбрасываешься жареной катошкой, словно уличная торговка.
— Может быть, я немного пьяна, — серьезно сказал Изольда, взмахнув в воздухе куском картошки. Она подняла бровь: — Сенатор Хобб угостил меня шампанским.
— О-ля-ля, — произнесла Хочи.
— Может, потому, что слушание прошло лучше, чем он ожидал? — спросила Изольда. Она пожала плечами: — Я не собиралась отказываться.
— Но они не получили того, чего желали, — сказала Кира, выпрямляясь. — Четверо глупых детей заставили их… — она замолчала на мгновение. — Если только это не то, чего они хотели на самом деле.
— Они хотели, чтобы Партиал остался жив? — спросил Джейден. — Хотели, чтобы ты изучала его?
— Я не знаю, — сказала Кира. — Это все не имеет смысла. — Она выглянула из окна. Все еще пусто.
— И все же это вызывает подозрения, не так ли? — спросила Хочи. — Если у Сената есть замыслы насчет Партиала, то сколько еще различных схем они могли разработать без чьего-либо ведома?
— У тебя паранойя, — сказал Джейден. — И в каких же ужасных заговорах, по твоему мнению, замешан Сенат?
— Они прячут Партиала в черте города, — сказала Хочи. — Если они способны на это, то на что еще?
В комнате стало тихо.
— Нападения на фермы, — сказала Хочи. — Исчезновение обвиняемого из Голоса посреди ночи. Мы допускаем эти события, потому что думаем, что знаем их причины, но что, если это не так? Что, если все те причины, о которых нам говорили, всего лишь ложь?
