— Название вроде бы знакомое…
— Это самое сердце Индий. Там живет несколько тысяч кастильцев, многие из них владеют богатыми поместьями и сотнями рабов. Человек предприимчивый легко может сколотить там состояние…
— Ты же знаешь, Педро, я не из тех, кому по душе копаться в земле.
— Знаю, — усмехнулся брат, — но и для таких, как ты, в Индиях найдется дело по душе. Ведь Колон открыл не остров и не архипелаг, а целый огромный континент, простирающийся на многие тысячи лиг на север и на юг. Никто не знает, что таится в его глубинах. Там могут прятаться богатейшие туземные королевства, населенные неведомыми нам народами. Неужели тебе не хотелось бы своими глазами увидеть все эти чудеса?
От его напора я даже растерялся.
— Конечно, хотелось бы! Но такие дела не делаются наспех. Эти Индии черт знает как далеко! А у меня, между прочим, в Саламанке осталась девушка, на которой я собирался жениться!
— Отец которой передал тебя в руки инквизиции, — перебил меня Педро. — Забудь о своей возлюбленной, Яго, если хочешь вообще остаться жив. Да, ты прав, отправляясь за море, надо хорошенько все взвесить и продумать… вот только у тебя нет на это времени, поэтому взвешивать и думать тебе придется уже на борту каравеллы.
Он помолчал, оглядывая далекий холмистый горизонт.
— Луис получил указание купить тебе место на «Эсмеральде». Теперь все зависит от нас и наших коней — мы должны успеть добраться до Кадиса до ее отплытия.
— Так вы уже все устроили? — спросил я, чувствуя, как во мне опять закипает гнев.
— Я не знаю, удалось ли Луису договориться с капитаном каравеллы. Отец отправил почтового голубя только два дня назад, когда стало известно, что ты попал в беду.
— Да, кстати, — спохватился я, — ты упоминал о каком-то таинственном друге… Это он сообщил вам, что я в тюрьме?
— Он или она — этого я не знаю, — ответил брат. — Нуньес (так звали нашего старого управляющего) услышал, как кто-то стучит во входную дверь, но, пока он доковылял до крыльца, там уже никого не было. Лежало только свернутое в трубку письмо.
— И что же там было написано?
— Что тебя по ложному навету арестовал в Саламанке сам Эль Тенебреро. Что тебе грозит костер, и единственная возможность тебя спасти — это подкупить начальника охраны тюрьмы, пока тебя не перевели в Вальядолид.
— Так ты еще и начальника охраны подкупил?
Педро покачал головой.
— Нет, я решил, что надежнее будет с ним не связываться. Сначала договорился с доном Матео, а потом заплатил часовым, чтобы не совали нос не в свое дело.
В эту минуту мы въехали на вершину невысокого холма. Отсюда открывался прекрасный вид на залитые солнцем луга, тянувшиеся к востоку, и на охристо-желтое плато Эстремадуры, лежавшее между нами и благословенной Андалусией.
Педро обернулся и из-под ладони посмотрел на оставленную нами холмистую местность.
— Погони за нами нет. Надеюсь, инквизиторы поверили в сказку дона Матео и не будут разыскивать тебя по всему королевству.
— Да, это было бы неплохо. Если только какой-нибудь очередной невидимка не шепнет им, что я жив и здоров…
— Невидимка? По-моему, тот, кто подкинул нам письмо, пытался тебе помочь.
— Видишь ли, братец, — вздохнул я, — у меня есть не только таинственные друзья, но и не менее загадочные враги…
И я рассказал Педро обо всех событиях последних дней, начиная с нападения наемных убийц на мельнице старого Хорхе.
— Да, Яго, — протянул он, когда я закончил рассказ, — похоже, ты действительно крупно кому-то насолил…
— Не кому-то, а молодому графу де ла Торре, — я сплюнул прямо на сиреневый цветок чертополоха, — который положил глаз на мою Лауру.
— Ты это знаешь наверняка? У тебя есть доказательства?
— Прямых нет, но масса косвенных улик свидетельствуют против него…
— Только избавь меня от своих крючкотворских замашек! — рассвирепел Педро. — Я не собираюсь вызывать этого надутого павлина в суд. Если ты уверен, что донос на тебя действительно написал он, то я просто встречу его в темном переулке и насажу на шпагу. Но если у тебя нет ничего, кроме «косвенных улик», — прости, Яго, но я не стану брать грех на душу.
Я был вынужден согласиться с тем, что по крайней мере в этом мой брат прав.
— И все равно, мне трудно избавиться от ощущения, что я попал в какую-то омерзительную паучью сеть. Барахтаюсь в ней, но только запутываюсь еще больше! Как будто кто-то, скрываясь в тени, наблюдает за мной…
— Не преувеличивай, — махнул рукой Педро. — Письмо могла написать твоя девушка, эта самая Лаура. А подбросить мог кто-нибудь из ее слуг…
— Почерк был женский? — спросил я.
— Не разберешь. Буквы специально были выписаны очень вычурно, так, знаешь, чтобы вообще невозможно было определить, чья рука их выводила. Но доставил письмо мужчина.
— Откуда ты это знаешь?
— Крестьяне, возвращавшиеся из лесу, видели всадника, скакавшего по дороге на Компостелью. Лица они в сумерках не разглядели, но то, что это был мужчина, совершенно точно.
Это показалось мне очень странным — ведь у Лауры, насколько я знал, не было доверенных слуг-мужчин. Да и старая жадная дуэнья Антонилла не стала бы подыскивать для своей подопечной курьера, который мог бы доставить письмо в наш дом, расположенный довольно далеко от Саламанки.
— Так или иначе, — заключил Педро, — вдалеке от Испании ты окажешься в безопасности — хотя бы потому, что тебя потеряют из виду и святые отцы, и все эти загадочные невидимки…
Он внезапно замолчал — мне показалось, что в голову ему пришла какая-то неожиданная и не слишком приятная мысль.
— Погоди-ка, — медленно проговорил он, — так, значит, инквизиторы обвинили тебя в том, что ты пользовался больса де ман динга?
— Они еще называли это «амулетом дьявола». Хотя по мне ничего дьявольского в этой штуке не было. Обычная фигурка дельфина, сделанная, кажется, из серебра…
Педро помрачнел еще больше.
— А эта фигурка… этот амулет… он что, висел на цепочке? — спросил он через минуту.
— Нет, он лежал в кожаном мешочке, в каких носят ладанки, — ответил я. — Брат Алонсо еще сказал, что негры делают мешочки для этих амулетов из кожи, которую сдирают с грудей своих мертвых женщин.
Некоторое время мы ехали молча.
— Это правда, — сказал наконец мой брат. — Я видел такой мешочек своими глазами. И похоже, насчет амулета тоже не совсем выдумки. Мне доводилось встречаться с такими колдовскими вещицами в Италии… одной из них владел мой командир, гран-капитан Гонсало Фернандес. Солдаты болтали, что он продал дьяволу душу в обмен на талисман, дававший ему нечеловеческую храбрость в бою.
