– Не могли побольше сделать окошко, – шипит Карачаев, зацепившись кобурой.
– Осторожно, лишнего чего не нажми.
В кабине сразу стало очень тесно. Рокировались с экипажем, как головоломку решали. Штурмана отправили через форточку наружу, а то, как кильки в банке – не повернуться.
– «Штаб», группа «Курс» на месте. Группа «Конвой», примите штурмана.
– Принимаем.
Выпроводили штурмана, вроде свободней стало.
– Серёга, – зашептал Истомин, – а ты уверен, что у объектов нет сканера?
– Пусть даже и есть, невелика беда. Что они услышат? Тут аэропорт, эфир забит до отказа. И пусть попробуют найти нашу частоту и что-нибудь понять.
Ладно, пора. Нажимаю тангенту и говорю:
– Всем группам, доложить о готовности.
Пошли доклады:
– «Борт-раз», готов.
– «Борт-два», готов…
– «Борт…», готов, – доложила группа у крайнего левого аварийного выхода.
– «Конвой», готов. – Это группа, которая обеспечит внешнее прикрытие и будет принимать пассажиров снаружи. Она же резерв и будет двигаться к месту, разместившись на тягаче.
– Я «Курс-раз», – говорю в рацию, – внимание, всем! Закрепить заряды и приготовиться к движению.
Немного погодя, внешние группы доложили об установке вышибных зарядов, и что ручки аварийных выходов при этом поставили в положение «открыть».
– Давайте, мужики, – киваю пилотам.
Сразу началась перекличка экипажа. Загудели гироскопы, запищали системы управления. Пилоты речитативом комментировали свои действия, аккомпанируя щелчками клавиш и тумблеров. Получалось забавно, словно звучал этакий технический рэп. Слышал подобное в фильме «Экипаж».
– Во, дают, – шепотом прокомментировал Истомин.
За дверью заорали:
– Эй, в скворечнике… твою… открывайте дверь!
Знаками показываю наклониться бортинженеру и шепчу:
– Скажи – пока не взлетим, дверь не откроем.
Тот кивает и орёт в дверь:
– Некогда. Сядь и пристегнись, сейчас взлетать будем.
– Открывай, сука, сейчас баб ваших стругать мелко начнём. – И звучат глухие удары.
Знаками показываю – занимайтесь своим делом. Бортинженер косится на дверь.
– Как взлетим, откроем, – кричит он, бледнея, а я киваю и показываю пальцами «о'кей».
– …! – Матерятся за дверью.
Обернулся первый пилот:
– Всё, двигатели на холостом ходу.
– Двигай туда, – шепчу бортинженеру, – и сядь так, чтоб на одной линии коридора не быть.
Тот переместился вперёд и скрючился за пилотским креслом, а мы сгруппировались у двери.
– Внимание группам, говорит «Курс-раз», начинаем движение. «Штаб» продублируйте «Поводырю».
– Понял, «Курс-раз», – прошипела рация.
– Двигателям прибавь немного звука.
Пилот поморщился и кивнул. Ну, не знаю, как тут газ обозвать!
Гул двигателей чуть прибавил тон, и самолет покатился. Водитель на тягаче, насмерть заинструктированный, хорошо сработал – стронул борт мягко. Как только тягач вытянет борт и развернёт курсом на полосу, начинаем штурм.
– Эй, в конуре! – заорали за дверью. – Открывай, мать вашу!
И опять звучат глухие рыдания бортпроводницы. Перехватив панический взгляд бортинженера, первый пилот протянул руку и успокаивающе прижал тому плечо. Я присел, Истомин встал за мной, взяли дверь на прицел, Карачаев разместился слева и приготовился её открыть.
За переборкой продолжалась возня и рыдания. Ничего, сейчас откроем дверцу и…
– Полоса, – шепчет первый пилот.
Самолёт замер. Работаем. Командую в рацию:
– Штурм!
Бум! Весь корпус вздрогнул – это одновременно сработали вышибные заряды. Мишка распахивает дверь. В серой дымке, от сработавшей «Зари-2», вижу торчащие из-за угла ноги в серых штанах. Тут простых пассажиров быть не может, поэтому сразу стреляю. После срабатывания вышибных зарядов и светозвуковых гранат, может быть небольшая контузия, но контроль не помешает.
– А-а-а! – заорал террорист, схватившись за раненую ногу. Вместе с ним завизжала бортпроводница за углом, а из салона неслась какофония криков:
– Сидеть!
– Руки за голову!
– Всем руки за голову!
Истомин проскакивает в салон и орёт в унисон остальным:
– Не двигаться!
И тут же:
– Куда?
Бах! Бах! Бах!
Я и Карачаев в коридоре, рядом с «клиентом». Почему-то нет группы, что должна работать через первую дверь, или они уже проскочили? Сама дверь в стороне, но проём что-то серо-оранжевое загораживает и при этом шевелится и шипит.
Я прикрываю, а Мишка «пеленает» террориста.
Стало светлей и я понял, что за серо-оранжевая масса загораживала проход – это сработал аварийный трап. Он развернулся и выпрямился, а рядом с ним застыли бойцы поддержки. Киваю на выход:
– Давай гаврика туда.
Выкидываем преступника наружу. Только вылетел скованный и орущий террорист, в проёме наконец появляется боец группы «Борт-раз». Понятно, что они не могли войти как раз из-за раскладывающегося аварийного трапа. Только и успели «Зарю» кинуть. Карачаев проверяет туалет, затем выдвигаемся в салон. Пассажиры сидят, сложившись пополам, с руками на затылке. Скулёж и ор от страха идёт повсюду. Постепенно крики в салоне смолкли, и вдруг…
Бах! Бах! – Это во втором салоне.
– «Штаб», минус один, – доложили по рации. – Прятался в туалете. Оказал сопротивление. Заряда при нём нет.
Пошли доклады от других групп:
– Второй салон контроль.
– Принято.
– «Конвой», готов.
– Первый салон контроль, – докладываю я и осматриваюсь.
Бойцы держат свои секторы, посматривая на середину прохода. Там один из бойцов накрыл какое-то тело. Подхожу.
– Что тут?
Тот поднимает лицо, и я вижу обливающегося потом Истомина.
– Серёга, у него тут шесть полторашек жидкой дряни, и вот… – он чуть сдвинулся, показывая зажатые обеими руками пальцы мертвого террориста, а под ними корпус детонатора и кнопку, – успел перехватить, а то бы…
Вот мля! На всякий случай отхожу на пару метров по проходу. Мощность рации не больно велика, чтобы навести в детонаторах ток, но кто знает?
– «Штаб», я «Курс-раз», у нас проблема. Подгоните трап ко второй двери и сапёров сюда. Код два!
– Понял, «Курс-раз».
Я присел рядом с Истоминым и сказал Карачаеву, пропуская его мимо себя:
– Миша, иди дальше, во второй салон. Там должен сидеть ещё один «тихушник» с бомбой.
Предполагалось, что «тихушник» с зарядом будет сидеть именно во втором салоне, где рядом, в крыльях, находятся топливные баки. Значит, их двое.
Карачаев кивает и уходит, а я склоняюсь к Истомину:
