Работать вместе нельзя без доверия друг к другу, и ей первой следовало проявить эту доверчивость.
Инга провела пальцем по белой кромке карты — там наспех были сделаны крохотные чертежи и нанесены колонки цифр.
— Видите? Это мои расчеты. Предположим, что от болида, который сверкнул молнией высоко в небе, отломился кусочек, тогда он должен был лететь в том же направлении и скорее всего сгорел бы так же, как болид. Зачем нам ехать в горы? Там работают сотрудники профессора Дольца — сил достаточно и без нас. Но не только по этой причине мы поедем на север. Есть другое предположение: этот кусочек — не однородный материал, вкрапленный в болид, он, должно быть, очень легкий, поэтому и путь метеорита к земле иной. Известны направление и скорость ветра в тот день и час. По расчетам получается, что метеорит долетел вот досюда, — Инга Михайловна ногтем мизинца показала на зеленую пойму реки. — Но он не упал.
— Это очень интересно, — Киджи нагнулся над картой. — Я не могу сказать о вашем предположении ничего другого, как только то, что оно интересное и смелое.
— Тут есть одна странность, — объяснила Инга, — и вы, пожалуйста, не смейтесь, если это покажется вам глупым. Посмотрите грубую схему полета болида. Линия до сих пор, включая изгиб над горами и горизонталь над городом, вычерчена по данным нашей радиолокационной станции и дальше, за неимением их, продолжена по моим вычислениям. Видите, этой горизонтали не было бы конца. Обратите внимание на волнообразность линии. Это наталкивает на мысль, что метеорит очень легкий, его несло низко над землей течением воздуха, больше того, он растворился в воздухе.
— Это действительно странно, — откинул голову Киджи.
— Я говорю, может быть, немыслимые вещи. Он растаял, словно облачко, и этого не могла отметить никакая радиолокационная станция.
— Значит, едем на север? — задумчиво спросил Киджи.
— Да.
В городе большинство жителей были немецкие швейцарцы, что накладывало на него определенный отпечаток. Инга видела островерхие крыши домов, попадались кирхи, старинные замки с квадратными башнями и рыцарские дома с мансардами и застекленными балкончиками, похожими на большие фонари.
Киджи знал город, знал дорогу и прибавил скорости.
— А может, никакого болида и не было, — сказал Киджи и рассмеялся.
— В 1751 году недалеко от этих мест упал метеорит. Венский профессор Штютц спустя почти двадцать лет сказал об этом примерно так: можно себе представить, что в 1751 году даже самые просвещенные люди могли поверить в падение куска железа с неба, — смотрите, насколько слабы были тогда их познания в естественных науках…
Киджи улыбнулся.
— Вы, оказывается, самолюбивы.
— То был все-таки профессор, — продолжала Инга. — После его авторитетного слова во многих музеях метеориты были убраны из коллекций, из опасения сделать музеи посмешищем.
Киджи в смущении покрутил головой.
— Прошу прощения, Инга Михайловна. Я верю вам.
— Хорошо. Однако слушайте, что было дальше. Вскоре после очистки музеев от компрометирующих их камней и кусков железа во Франции около города Жюллен упал метеорит, и это видели многие. Мэр города, чтобы не показаться глупцом, составил протокол об этом событии, который подписали сотни очевидцев, и послал в академию.
— После этого ученые, конечно, поверили.
— Ничего подобного. Референт академии сказал: можно только пожалеть общину, во главе которой стоит мэр, столь глупый, что верит в сказки о метеоритах.
Киджи расхохотался.
— А один из академиков, Делюк, сказал: если даже такой камень упадет у меня перед ногами и я вынужден буду признать, что я его видел, я добавлю, что поверить в это не могу. А другой академик, Фоден, заметил, что подобные вещи лучше отрицать, чем опускаться до попыток объяснить их. Вот так…
— Но, Инга Михайловна, вы же сами говорили, что здесь было что-то непохожее на болид. Облачко, туманность…
— Но что-то было, — сказала задумчиво Инга. — Мы должны установить, что именно, и уж конечно не побоимся опуститься до попыток объяснить это явление.
Город остался позади. Машина выехала на широкое плато.
День был ясный — яркий августовский день с густым наливом летних красок, которые, однако, стали заметно выцветать. Деревья на обочинах дороги были темно-зелеными и немного поседевшими от пыли. Травы сохли, желтели, напоминая о приближающейся осени.
Киджи приоткрыл боковые стекла, и свежий ветер заметался в машине. Инга, подняв обнаженные руки, придерживала волосы и с грустной мечтательной улыбкой смотрела на открывающуюся перед ней даль.
— Простите, Инга Михайловна, вы не скажете, где мы встречались? Память на лица у меня неплохая, тем более…
— У памятника космонавту.
— Неужели! Но тогда понятно. Меня очень занимал Пат Руис.
— Я это заметила.
— Откровенно сказать, отчасти из-за него я поспешил сюда. Но он еще не появился. У меня есть, в связи с этим болидом, задание от редакции, и я в вашем распоряжении.
Инга не стала спрашивать, какая причина заставляет Киджи преследовать Руиса. Пусть сам скажет. Доверие обязывает. Она без просьбы высказала свое предположение насчет метеорита. Теперь его очередь.
Но Киджи молчал.
Они миновали кукурузные поля, мелкие участки пшеницы. Останавливаться здесь не имело смысла. Всюду работали крестьяне, каждый на своем клочке земли.
Машина свернула с шоссе и по песчаной дороге спустилась в пойму реки. Инга свернула карту. Киджи остановил машину и открыл дверцу — сразу же нахлынула жара.
Когда Карасаева производила расчеты, она мало думала о местности. Ей всегда было все равно — тайга это или пустыня. Выработалась привычка к огромным пространствам, они увлекали и таили неожиданности. Там действительно надо искать.
Здесь было совсем другое. Где тут искать? На участках пшеницы и кукурузы, среди огородов? Какой хозяин разрешит топтать хлеб и траву! Тут все расчищено и разделано до последнего клочка. Посевы застрахованы. Если бы упал метеорит, хозяин сразу бы заявил об этом, рассчитывая на страховое вознаграждение.
Оставалась надежда только на пойму реки. Тут было пустынно. Луга выкошены, отросла отава.
Они тихо поехали к реке. Берега и дно ее были сплошь усеяны камнями, крупными и мелкими, черными, белыми и серыми. Найди среди них небесный камень, если он упал! Вода неслась стремительно, перекатами, с грохотом и шумом, как и во всякой реке, берущей начало в горах.
Киджи повел машину берегом. Они увидели старика немца, в помятой черной шляпе, с мотком веревки на плече, и остановились. Старик смотрел то на лошадь, запряженную в длинную телегу с деревянными перильцами, то на небольшую скирду сена, как бы оценивая свои возможности одному управиться с делом. Это был хвост истории, протащившейся почти до конца двадцатого века.
