– Чтобы писать статьи о вашем городе. Лорд Бондье говорил в своем письме, что здесь нет прессы. Это правда?
– Думаю, да. Но вам лучше спросить моего деда. Я не особенно интересуюсь этим.
– Только книги?
– А вы наблюдательны.
– Это моя работа.
– Очень интересно. – Розмари как бы невзначай заходит за ширму, окидывает Бирса внимательным взглядом. – Вы очень похожи на героев из старых книг. Вам нравятся старые книги?
– Некоторые.
– Это хорошо. – Она слышит сигнал, что стирка закончена, поджимает полные губы, возвращается к стиральной машине, достает костюм Бирса. – Уверены, что не хотите заказать новый? Я могу сделать это за полцены.
– Ну, если за полцены… – Бирс видит, как блестят черные глаза Розмари, и улыбается. Она улыбается в ответ и говорит, что не замужем. – Вам нужно снять с меня мерки? – спрашивает Бирс.
– Мерки? – Розмари смущается, вспоминает про костюм, снова смущается, делает нужные измерения, записи. – Думаю, костюм будет готов к вечеру, – спешно говорит она, словно боясь, что Бирс уже никогда не вернется. – Я буду ждать вас. Не забудьте.
– Постараюсь, – обещает Бирс.
В приемной лорда Бондье тихо и свежо. Бирс ждет аудиенции уже второй час. Сидит на жестком стуле и пытается не обращать внимания на ставший узким и неудобным после стирки костюм.
– Вас что-то беспокоит? – спрашивает секретарша.
Она среднего роста, с короткими волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, и белой, бледной кожей. Это первый белый человек в этом городе, которого встречает Бирс. Поэтому девушка нравится ему.
– Налить вам что-нибудь выпить? – неожиданно предлагает она.
– Почему бы и нет.
– Хорошо, – секретарша улыбается, идет к мини-бару у дальней от окна стены. – Меня зовут Ханна.
– Ханна? – Бирс берет стакан с синтетическим алкоголем. – Вы пришли издалека, Ханна?
– Когда-то мои родители пришли издалека. – Она встречается с ним взглядом и снова улыбается. – А вы, значит, теперь тоже застряли здесь?
– Застрял?
– Ну, ваша работа…
– Вы знаете, зачем я здесь?
– Мы многое знаем, – Ханна хмурится. – Скажите, а там, откуда вы пришли, люди тоже видят странные сны?
– Какие сны?
– О смерти, – Ханна смущается, опускает глаза. – Здесь многие видят эти сны, а там, откуда вы пришли?
– Я не знаю.
– Вам не снятся сны?
– Мне снятся, а насчет других я не знаю.
– Тогда скажите, какие сны снятся вам.
– Странные.
– Значит, причина не в нашем городе?
– О чем это вы?
– О мире. Все стало другим. Иногда мне кажется, что раньше было лучше, а сейчас…
– Вам не нравится ваша работа?
– Дело не в работе. – Ханна смотрит Бирсу в глаза. – Давайте сделаем отпечаток наших сознаний и сравним сны, которые мы видим. Здесь я уже делала это несколько раз, и сны были почти одинаковыми. Как думаете, что будет у нас с вами?
– Я не буду делать отпечаток своего сознания.
– Вам есть что скрывать? Не бойтесь. Я умею хранить тайны.
– Дело не в тайнах.
– Тогда в чем? – Ханна окидывает его каким-то странным, оценивающим взглядом. – Все это делают. Почему отказываетесь вы? Хотите быть особенным?
– Мне просто не нравится, что кто-то будет видеть все мои мысли и чувства. – Бирс подходит к окну. Синтетический алкоголь не имеет вкуса, но вызывает тошноту.
– Почему вы не пьете? – спрашивает Ханна.
– Я пью, – Бирс ставит пустой стакан на стол.
Ханна возвращается на рабочее место, молчит, изредка бросая на своего нового знакомого косые взгляды. Синтетический алкоголь успокаивает, и Бирс, закрыв глаза, пытается заснуть.
– Вас вызывают, – говорит секретарь, прогоняя дремоту.
Бирс поднимается на ноги. Ханна улыбается, указывая на дверь. Бирс кивает, входит в кабинет. Он никогда прежде не видел лорда Бондье, и лорд представляется ему высоким и хорошо сложенным охотником. Стол лорда стоит возле окна, за которым светит яркое солнце. Бирс щурится. Лорд выглядит выше и стройнее, чем представлял себе Бирс. У него широкие плечи и жесткое, словно вырубленное из черного гранита, лицо.
– 18 245? – спрашивает лорд Бондье.
– Джонатан Бирс, если не возражаете.
– Возражаю. – Лорд поднимается из-за стола. – 18 245 мне нравится больше. К тому же я не хотел, чтобы вы приходили в мой город. Вы не нужны нам и никогда не оказались бы здесь, если бы судья Амал не настоял на необходимости прессы в нашем городе. Он сказал, что пресса – это символ перемен. Вам все понятно, 18 245?
– Вполне. – Бирс выдерживает тяжелый и надменный взгляд лорда.
Лорд Бондье подходит к окну и, стоя к Бирсу спиной, говорит, что секретарь покажет ему новое рабочее место.
Типография находится в одной из башен замка. Старая типография, затянутая паутиной, покрытая плесенью и пылью. Бирс видит пожелтевшие листовки, разбросанные по полу. Видит разодранное кресло за громоздким столом, высокие, узкие окна от пола до потолка. Видит плакаты на каменных стенах, старые печатные машины, банки с краской…
Он продолжает оглядываться, игнорируя девушку возле одного из окон. Она среднего роста, стройная. Черная кожа кажется гладкой словно шелк. Волосы чуть ниже плеч. Зубы крупные и белые. Она улыбается Бирсу, говорит, что ее зовут Брина и что судья назначил ее помощницей журналиста. Бирс кивает, смотрит на старые печатные станки.
– Я так понимаю, ты умеешь ими пользоваться? – спрашивает он Брину. Она качает головой. – Я почему-то так и подумал.
– Но я быстро учусь, – Брина улыбается. Она подходит к Бирсу, берет его за руку и ведет к столу. Он видит машину для снятия отпечатков сознания.
– Ничего не выйдет, – говорит он.
Брина растерянно хлопает глазами.
– Но так ведь будет лучше для всех, – говорит она.
– Придется учиться, как учился я.
– А вы разве не пользовались машинами для снятия отпечатков сознания? Вы не выглядите настолько старым, чтобы постичь знания самостоятельно…
– Если хочешь помочь мне с типографией, то лучше помоги прибраться.
– Думаете, я ищу легкие пути?
– А разве нет?
– Нет. – Брина снова берет его за руку. – Не будьте скрягой. Поделитесь со мной своими знаниями, а я поделюсь с вами своими. Вы увидите, я очень общительный и добродушный человек. Обещаю, после того, как поделимся с вами отпечатками сознания, между нами сразу зародится дружба. Может быть, не только дружба. – Она смолкает, смотрит Бирсу в глаза, ждет. Рот ее слегка приоткрыт. Взгляд томный. На лице играет едва заметная улыбка.
– Пошла вон, – тихо говорит Бирс.
– Что, простите?
