– Погоди, как это? – спросила я.
– Я сообщила Имоджен, что хочу рассказать тебе сама, – объяснила мне Нетти.
Скарлет кивнула.
– Идем, Гейбл. Лифт уже заработал. Нам нужно уйти перед тем, как мы снова здесь застрянем. – Скарлет повернулась ко мне. – Я надеюсь, он вел себя прилично.
– Аня, не лги! – сказал Гейбл.
Я сказала Скарлет, что Гейбл вел себя, как она и ожидала, его замечание Скарлет решила принять за чистую монету. Скарлет помогла своему ужасному парню встать, и они, наконец, ушли.
Я повернулась к своей сестре.
– Ты пропустила два класса?
Нетти поковыряла мизинцем прыщ на подбородке.
– Мисс Бельвар и люди из лагеря для гениев подумали, что это хорошая идея, и еще… – Ее голос прозвучал прохладно. – Никого не было рядом со мной, чтобы посоветоваться.
Моя маленькая сестра уже перешла в старшее звено Троицы? Я села на диван, который до сих пор пах одеколоном Гейбла. Чуть погодя Нетти села рядом со мной.
– Я скучала по тебе, – сказала она.
– У тебя были этим летом кошмары? – спросила я.
– Только один или два, или три, или четыре, но когда они начинались, я представляла, что я была тобой. Храброй как ты. И говорила себе: « Нетти, это был всего лишь сон. Иди спать». И это работало! – Нетти обняла меня. – Я правда ненавидела тебя, когда узнала, что ты ушла в «Свободу». Я была так расстроена, Анни. Почему ты так поступила?
Я простым языком объяснила ей, что заключила контракт с Чарльзом Делакруа ради того, чтобы защитить её и Лео. Она хотела знать, был ли мой разрыв с Вином частью этого договора. Я ответила утвердительно.
– Бедная Анни. Думаю, это было труднее всего, – сказала Нетти.
Я улыбнулась.
– Хорошо, держу пари, что в Свободе было не так весело, как в лагере для гениев. Не помогает и тот факт, что выгляжу я ужасно.
Нетти изучила мое лицо. Она обхватила его своими длинными пальчиками.
– Ты выглядишь сильной, Анни. И все. Но ты всегда была сильной.
Какая же она хорошая, моя сестра.
– Арсли сказал, что у Вина появилась девушка?
– Вроде того, – заметила Нэтти. – Но я не знаю. Вин так изменился. Он все время выглядит злым. Я пыталась поговорить с ним в первый день школы. Хотела знать, что он слышал о тебе, а он прогнал меня.
Я напомнила ей, что она пообещала ненавидеть Вина Делакруа до конца своей жизни.
– Это было до того, как я узнала, что ты солгала мне о «Свободе», – прибавила Нэтти. – В любом случае, его нога, кажется, зажила. У него есть трость, но не как у Гейбла.
– Нетти, – сказала я, – скажи мне честно. Ты флиртовала сейчас с Гейблом этим утром, ведь так?
– Это ужасно, Аня, – сказала Нетти. – Мы ходим в один класс по математике. Он рассказал мне историю об учителе. Я посмеялась, чтобы быть вежливой.
– Слава Богу, – сказал я. Не думаю, что смогла пережить бы еще и флирт Нетти с Гейблом Арсли. Как обживусь, я обязательно составлю с Нетти серьезный разговор по поводу флирта с мальчиками.
– Пойдем. Нужно сходить на субботний рынок. Там есть все, что нужно. А Имоджен говорит, что тринадцать – это слишком юный возраст, чтобы ходить одной.
– Она права, – сказала я. – Тебе исполнилось тринадцать, не так ли?
– Мне почти четырнадцать.
Нетти и я поехали на автобусе до рынка на Юнион-Сквере. На рынке можно приобрести или обменять все, что хотите. Туалетную бумагу или футболки. Репу или Толстого. Вещи, которые начинаются с буквы Т или с любой другой буквы алфавита. Как обычно, тут царил сумасшедший дом. Повсюду столы и палатки. Все пространство было заполнено людьми, и они чего-нибудь да хотели. Людям всегда что-то нужно. Иногда кто-нибудь погибал в давке. Бабушка однажды сказала мне, что когда она была молодой, существовали продуктовые магазины, где можно было купить все, что хотели. Теперь все, что у нас было – неравномерно заполненные винные погреба. На самом деле это был лучший Субботний рынок. В тот день наш список покупок включал в себя стиральный порошок, кондиционер для волос, пачку макарон, термос, фрукты (если мы их найдем), новую (более длинную) клетчатую юбку для Нетти, и бумажную книгу для Имоджен (к ее тридцатилетию на следующей неделе).
Я дала Нетти кучу денег и талонов. Затем добавила ей книгу и клетчатую юбку. Цена, как правило, была обозначена на вещах, так что не нужно быть опытным специалистом по маркетингу. Я позабочусь обо всем остальном. Я пришла, вооружившись несколькими плитками «Особого Темного Баланчина», который с удивлением обнаружила, подводя итог по нашей обедневшей кладовой. Хотя я потеряла вкус к шоколаду, он еще может быть полезным при ведении переговоров.
Когда я пробивалась к стенду с химическими веществами, который обычно стоял здесь, я заметила группу студентов-демонстрантов (на рынках была распространена политическая деятельность). Надоедливого вида девушка с жирными каштановыми волосами и в длинной цветной юбке впихнула в мою руку брошюру.
– Возьми, сестренка, – сказала она. Я посмотрела на брошюру. На обложке была фотография того, что я приняла за стручок какао и надпись «Разрешите какао!» – Все, что они нам говорят о шоколаде, являются ложью, – продолжала она. – Зависимость от него не больше, чем от воды.
– Поверь мне, я знаю, – сказала я, положив брошюру в свою сумку. – Где вы, ребята, берете бумагу для брошюр?
– Нехватка бумаги – это ложь, милая, – ответил мужчина с бородой. – Они только пытаются контролировать нас. Разве не всегда было достаточно бумаги для старых добрых американских купюр, а?
Это был тот тип людей, которые думали, что вокруг всё ложь. Лучше, чтобы на моем пути возник хоть кто-нибудь, не знающий, кто я такая.
Мне повезло, и у меня была возможность достать все, кроме фруктов и макарон, и я прошла первый прилавок химических веществ. Я нашла поставщика макарон парой рядов дальше, и он дал мне на пенни (очень много), после того, как я дала купон на мясо по норме и на плитку шоколада. Я торговалась с женщиной, которая продала розы за две шоколадные плитки – это было экстравагантно, но мне хотелось чего-то сладко пахнущего и красочного, после того лета, которое у меня было. Единственное, что осталось – это фрукты. Я начала разочаровываться и думать, что не найду ничего, кроме консервированных фруктов, когда увидела табличку с надписью:
«Цитрусовые у Джейн: апельсины, выращенные прямо здесь, в Манхэттене»
Я подошла к стойке. Апельсины я просто обожала, и они не их тех вещей, которые можно раздобыть в «Свободе».
Мама Вина заметила меня прежде, чем я заметила ее.
– Аня Баланчина, – затаив дыхание, сказала она. – Да, я думаю, что это ты. – Это была Джейн Делакруа.
Я сделала шаг назад.
– Мне нужно идти, – сказала я. Если ее муж был здесь, то возможно, последует сцена.
