Болотов, эта живая легенда Марса, здоровенный дядька с Кубани, когда отправлял колонну, рубанул Кедрову решительно и сурово:
— Дойдёшь к месту на последнем киловатте Кедров. Разберёшься что там по чём, выставишь маяк. Мы тут подшаманим «Тополь» и прилетит к тебе друг волшебник в голубом вертолёте с мешком батареек, усёк? Решал в школе задачку по бросанию тела под углом к горизонту?
Магнитоимпульсный разгонный комплекс «Тополь-5М» использовали для вывода атмосферных зондов. Благодаря ему можно было сообщать углы стартового ускорения, зонды имели небольшие реактивные двигатели и дистанционное управление. Усекать тут было несложно – отстрелить зонд под низким углом и навести на маяк. Это походило на стрельбу из зенитки навесным способом по наземным целям. Всё это Максим понимал, но испытывать на своей шкуре ой как не хотелось. Авантюра чистой воды. А если умники технари накосячат и промахнутся километров на сто? Как брякнется зонд? Тьфу ты, примарсится? Не расколются в нём аккумуляторы как орехи?
— Усёк, Родион Кириллович. В первый раз что ли? — сказал он осторожно. — Если Родина скажет надо…
— По глазам вижу, дрейфишь капитально Кедров.
Заключил Болотов и его кустистые брови сошлись на переносице. Это было 12 болотов по шкале Болотова. Так геологи называли состояние шефа близкое к ярости. Его боялись, боялись за вспышки гнева, когда огромные кулаки рассекали воздух у носа провинившегося, а от мата закладывало уши. Но вместе с тем и любили его как друга, как отца и даже как бога. Когда ледяной марсианской ночью вдали вспыхивали огни спасательных партий, все погибающие от холода страдальцы знали, это железная воля Болотова разбила пустыню на квадраты, заставила людей работать круглосуточно. Лучшая московская клиника для больной раком матери – это был Болотов, строгий выговор с занесением в личное дело, вместо суда за случайную аварию – это был тоже он.
— Что у тебя Кедров? — голос Болотова звучал как всегда сухо и отрывисто даже здесь в титановой коробке вездехода. — Нашёл источник сигналов?
— Здесь американцы, стоят лагерем. Требуют не приближаться.
— Требовать будут у себя в штате Огайо посреди поля кукурузы.
— Упирают на планетарное право.
Максим мог себе позволить поёрничать, Болотов был далеко, и вечерняя равнина вокруг позволяла забыть грозную фигуру начальства. Без образа здоровяка-кубанца перед глазами его голос терял командирскую пронзительность.
— Заканчивай паясничать Кедров. Делай дело или квартальной премии не увидишь, а за одно и годовой отпуск проведёшь на озере Байкал с удочкой, а не в Крыму с девочкой. Насколько у тебя энергоресурс?
— Шестнадцать часов.
— Вот разбирайся в темпе, давай маяк, принимай зонд с аккумуляторами и уматывай. Я не могу держать кучу народа в ожидании тебя. Всё, конец связи.
Динамик хрюкнул сигналом отбоя, отключился. Копошение Айно в навигаторском углу было верным знаком того, что он уже начал делать свою часть работы – прокладывать обратный курс, более экономный с учётом полученных на маршруте данных. Карим тоже состроил озабоченную мину на своём скуластом лице и нырнул в двигательный отсек. Всю тяжесть стратегических и тактических раздумий пришлось нести Кедрову. Он задумчиво обвёл пальцем перчатки многострадальную «М» на внутренней обшивке и нажал кнопку связи.
— Максим Кедров вызывает Даниэлу Риверстоун. Приём.
Ему пришлось повторить вызов на протяжении пяти минут, прежде чем не услышал по-прежнему раздражённый голос американки:
— Я заявляю решительный протест по поводу нарушения вами территориальных границ США. Об этом факте будет проинформировано моё правительство и международная общественность. Я отказываюсь продолжать с вами сеанс связи.
— Был получен сигнал бедствия из этого района. Моя партия, как и ваш лагерь, находится на нейтральной территории, мы были обязаны незамедлительно реагировать. Ваш отказ будет считаться нежеланием сотрудничать, и, противоречит всем международным нормам.
Подстраиваясь под эту дипломатическую речь, Кедров врал как сивый мерин. За ним был не только Болотов со своими служебными кнутами и пряниками, но и шестая часть суши планеты Земля, которая не терпела никого на своей дороге.
Собеседница Кедра, судя по паузе, не ожидала такой наглости. Она прекрасно знала, что привело её и Кедрова сюда. Это была молчаливая игра сверхдержав и бесцеремонное искажение истинной причины их встречи, по-видимому, шокировало её.
— Какой сигнал бедствия? Мы ничего не фиксировали, и в близости от нас нет передающих устройств. Мы произвели фотосъемку местности и готовы подтвердить это в любом суде. Немедленно покиньте пятикилометровую зону нашего лагеря!
— Я покину этот район только после того как удостоверюсь в правдивости ваших слов.
— Повторяю, здесь ничего нет, кроме нашего лагеря. Вы нарушаете его границы.
— Приступаю к осмотру местности. Конец связи.
— Желаю успехов. Конец связи.
В этом «желаю успехов» американки было столько злорадства, что Максим приуныл. Либо штатовцы сами ничего не нашли, либо успели снять сливки. Но Кедров был обязан найти даже крохи с американского стола и привезти их на блюдечке Болотову.
Когда он с хрустом шагнул на песок Марса, солнце уже почти село. Крупные алмазы звёзд проступали в разряжённой атмосфере. Как всегда первое чувство беззащитности и растворяемости в бескрайнем просторе остро схватило голову. Он знал, что надо наполнить сознание информацией, занять телодвижениями, тогда неуверенность отступит. Руки сами пробежали по скафандру – тестирование регенерации, инициализация навигационной системы, габаритные огни, включение освещения, обогрев на стекло шлема для испарения конденсата.
— Слышишь меня Айно? У меня всё в норме, включаю металосканер и топаю к американцам.
— Слышу ттебя хорошо Максим, телеметрия идётт нормально, бутту на связи. Киви котти!
Очень хорошее у эстонцев пожелание хорошей дороги. Чувствуешь себя марсианским котом перед блюдечком со сладким киви.
Зелёноватый планшет выдал ровную засветку, приглашая в путь. Максим пошёл, всё больше отдаляясь от знакомого, приземистого силуэта «зубра». Метка маркера тоже двинулась от одного пятна к другому с паутинкой линий солнечных батарей. Хождение по Марсу, пусть даже по равнине всегда требует внимания и осторожности. Чуть зазевался и камень или коварная колдобина сами лезут под ногу. Луч фонарика выхватывает их один за другим. Ему пришлось почти полностью сосредоточиться на дороге.
— Ещё несколько шагов и я открываю огонь!
