Анна Викторовна обхватила себя пальцами за талию. Сильное молодое тело отозвалось на прикосновение, с готовностью изогнулось, шевельнуло бедром.
Неожиданно Анна Викторовна расхохоталась. Она смеялась и смеялась, слезы текли у нее по щекам, и под конец она даже начала икать от смеха. Хозяйка квартиры с бутылью кислоты застыла в нелепой позе, явно не зная, что ей делать. Зато Анна Викторовна – знала.
– Простите, девушка. Голубушка, простите, ради Бога, – сказала она, обтирая лицо носовым платком, извлеченным из кармашка. – Можно, я позвоню от вас?
– Иди отсюда, – нерешительно сказала дочь и чуть шевельнулась.
– Я быстренько, – и Анна Викторовна нахальным, быстрым жестом схватила с трюмо старый черный телефон.
Дочь, все еще с бутылью, встала рядом, бдительно следя за каждым действием незнакомки. Анна Викторовна разложила платок и набрала номер.
Ответили не сразу, а когда ответили – слышны были гул проезжающих мимо машин и невнятные голоса.
– Денис? – спросила Анна Викторовна. – Ты все еще в парке?
– Кто звонит? – Он отвечал спокойно, даже чуть недовольно, и Анна Викторовна вдруг испугалась: да что она знает, в конце концов, об этом Денисе!
И тут голос молодого человека изменился:
– Это вы?
– Ну… – сказала Анна Викторовна (девушка в зеркале улыбнулась хитровато и завела глаза к потолку). – В общем, да. Зима уже наступила. Без предупреждения. Дождись меня, ладно? Я скоро.
Она бросила трубку, выскочила из квартиры и побежала вниз по лестнице.
Невидимые карлики Часовной горы
Домашнее имя Ульяны было «Кика». Так называла ее мама. «Кика» – сокращенное от «кикиморы», о чем, естественно, кроме Ульяны и мамы, знали только два или три человека на всей земле.
Ульяне было шесть лет, а городу Петербургу, где она жила, – ровно триста, и ради такой круглой даты все дарили ему подарки. Дата была круглая, как циферблат, и потому, по мнению Ульяны, самым подходящим подарком были бы часы. Еще эту дату называли «зоолетием» – из-за цифры «300», которая теперь была видна повсюду. Мама морщила нос и говорила, что эта шутка – дурного тона, но Ульяне нравилась и она, поскольку имела отношение к зоосаду, а зоосад располагался в том самом Александровском парке, где она часто гуляла с мамой и откуда выходили, чтобы катать детей, пони и большие лошади, а еще – медвежонок и сварливая обезьянка в платьице.
Поэтому Ульяна сочла абсолютно закономерным, когда в Александровском парке возвели Часовную гору.
Теперь гулять по парку стало вообще сплошное удовольствие. По центральной аллейке вместе с пешеходами перемещались игрушки с механизмом внутри. Игрушки пищали неестественными голосами, их глаза пылали. Наверное, их можно было купить, но мама никогда не решалась на подобное. Огромная серая крыса, «как живая», с горящими лампочками на острой морде, лазающая по паркету, представлялась ей жутким зрелищем. Мама так и сказала: «Нет, это настоящий кошмар». Была там еще кукла, певица в жестком, очень блестящем платье: она механически двигала руками с приклеенным микрофоном и невнятно пела сиплым голосом. Голос доносился у нее из живота. Механическая собачка энергично махала хвостиком, тявкала на нее и пыталась опрокинуть, а бравый солдат в камуфляжной одежде подползал кукле под юбку и энергично сучил ногами: кукла мешала ему ползти дальше, и он застревал в ней. Мама говорила, что солдат – парень не промах. Глядя, как он стреляет из своего вспыхивающего автомата, в это легко было поверить.
Над механическими игрушками покачивалась огромная связка воздушных шаров, но они привлекали Ульяну куда меньше.
Вдоль всей аллейки были установлены автоматы для взвешивания и определения роста. И хотя на автоматах редко можно было видеть желающих выяснить свой рост и вес, голос женщины-роботессы неустанно выкликал: «Добро пожаловать, добро пожаловать, ваш рост – 150 сантиметров, ваш вес – 50 килограммов, ваш вес идеален, ваш вес идеален…»
Ульяну жутко интересовало: о ком говорит этот голос?
– Кто сейчас взвешивается, мама? – спрашивала Ульяна, нарочно повисая на маминой руке всей массой, чтобы задержать ее возле весов. – Там же никого нет. Про кого она говорит – «ваш вес идеален»?
– Ни про кого, – отвечала мама. Она думала о другом. – Это абстрактно.
– Но ведь о ком-то сейчас говорили – «ваш вес идеален»? – приставала Ульяна.
– Просто рекламное зазывалово, – сказала мама, высвобождая руку. – Перестань на мне висеть!
Мама однажды рискнула и воспользовалась автоматом, попросив предварительно оператора отключить громкий оповеститель:
– Нечего кричать на весь парк, что у меня лишние килограммы.
Оповеститель отключили, и маму наделили бумажкой, похожей на чек из магазина: «Вы немножко полный 5 килограмм».
– Вы немношко полный, – повторила мама, имитируя немецкий акцент, и выбросила бумажку в урну.
Но самым интересным местом, несомненно, была Часовная гора.
Эту гору подарили Петербургу на день рождения швейцарские часовщики. Они насыпали большой холм, засадили его травой, внутри холма поместили часовой механизм, а стрелки вывели на склон – на красивую клумбу. Разноцветные цветы образовывали сложный узор – цифры, начиная с полуночи. Полночь была временем Золушки.
Возле циферблата непрерывно фотографировались туристы: так и шли чередой, один за другим, усаживались у подножия холма и улыбались фотоаппаратам. Ульяне это почему-то льстило. Как многие дети, гулявшие в парке, она считала Часовную гору своей собственностью.
Там она познакомилась с девочкой по имени Маруся. Маруся была старше на три года, она очень много знала и сразу принялась рассказывать Ульяне различные вещи. Иногда она пугала Ульяну страшилками, а потом дразнила и безжалостно хохотала над ее страхами. Но Ульяна никогда подолгу не дулась.
В середине июня Маруся должна была уезжать на дачу.
– Я завтра не приду, – сказала она своей новой подруге. – Я вообще больше не приду, только в конце лета, но это будет очень нескоро.
Ульяна сказала:
– Мы тоже уедем. А в конце лета я пойду в школу.
– Все равно, когда ты будешь в первом классе, я буду уже в четвертом, – сказала Маруся безжалостно. Но все-таки она была хорошая, потому что вытащила из кармана маленький ключик и подарила его Ульяне. – Возьми.
– Что это?
Ульяна схватила ключик и принялась засовывать в крошечное отверстие крошечный пальчик.
– Ну, это волшебный ключик, – смилостивилась Маруся. – Я нашла его сегодня, когда шла сюда. У нас во дворе. Он там лежал. Его потеряла одна фея. Она его больше никогда не найдет, так что я лучше взяла его себе.
