из самых живых и душевных людей, обожающий свою работу и не любящий только синоптиков. Красавин не мог поверить в то, что слышал сейчас от него. Он привык с детства видеть благополучные семьи с прекрасными и веселыми детьми, не знающих горя людей, имеющих достаток и работу. А роботы? Разве могут Долли или Джим выгнать его, Александра, на улицу?! Да, в конце концов, каким образом он вдруг станет калекой? Нет, этого не может быть. Если все это действительно так, то почему люди не видят этого? Почему они на самом деле не остановят производство? Ведь законы принимают лучшие граждане планеты, знающие, то и почему.
Возвращалась привычная головная боль, а мысли теснились в мозгу, пихали друг дружку, и, казалось, голова от этого болит еще больше, чем всегда.
— Почему же вы не говорите об этом людям, не доложите правительству, наконец? — растерянно пробормотал Красавин, пытаясь выудить из вороха слов и мыслей хоть что-то, за что он мог бы зацепиться.
— Кто станет слушать меня? — грустно улыбнулся Берг. — Скажут, что я психически ненормален, и посадят в сумасшедший дом. Нет, Саша, это совершенно бесполезно.
— А если… если я? — вдруг спросил Александр.
— Нет-нет, Саша, я не могу этого допустить. Это просто самоубийство. Не слушайте меня, старого дурака. Забудьте все, что я вам сказал. Это было ошибкой, вам не нужно было этого знать.
Александр замолчал. Минуту спустя, извинившись, он покинул кабинет Берга и вернулся к себе.
Бродя из угла в угол, он размышлял об услышанном. Внутри него то вдруг закипала жгучая смесь ярости и ненависти к несправедливости, творящейся вокруг, то закрадывались сомнения: может быть, это действительно только бред несчастного старика, разочарованного в жизни? Ни то, ни другое не давало, впрочем, ему ответов и главное — спокойствия и уверенности.
Красавин больше не мог этого вынести. Едва подавив новый приступ, он с силой рванул ящик стола, на дне которого лежали опломбированные пакеты с копиями чертежей, и задумался.
Боже, зачем? Ведь еще день назад он был убежден, что помогает людям, облегчает их жизнь, служит прогрессу общества и цивилизации — что может быть почетнее и возвышеннее? Служить людям всегда было его мечтой. С какой радостью он узнал, что его приняли на работу в НИИ! Что там эти абстрактные и астральные миры, воздушные замки, мечты и сны, когда существуют физика, химия, алгебра, информатика и робототехника! Эти же мысли он внушал и Леночке, тогда еще наивной и доверчивой девочке, принятой на стажировку студентке.
Леночка, Леночка! Теперь ты уже не простая несмышленая девочка, а младший лаборант Особого отдела НИИ технического прогресса. И вместо добродушного по-детски нрава в тебе проснулась однажды взрослая серьезность и холодная безразличность ко всему, кроме работы. Ты слишком хорошо запомнила все, чему тебя учили.
«И я тоже, я сделал ее такой! — зашевелилась ужасная мысль. — Я сам когда-нибудь стану таким». От осознания этой перспективы становилось жутко и даже тошно. Хотелось кричать или убежать куда-нибудь, но ведь от себя не убежишь.
В голове перемешалось сейчас все: Леночка, чертежи, проект, Берг, прогресс общества, сын Бегунова, «я не должен» и «убийцы человечества». Вс эта гремучая смесь словно молотом колотила по вискам изнутри.
Красавин схватил первый пакет и хотел уже его порвать, разбить носитель, но вдруг остановился. Нет. Обрывки и фрагменты найдут, восстановят. Нет.
Сложить в карман — вот все, что он смог сейчас придумать.
Включился экран внутренней связи.
Широкое улыбающееся лицо шефа спросило:
— Как вы себя чувствуете, господин Красавин? Защитный экран уже установили?
— Да, благодарю, хорошо, — кивнул Александр, немного нервничая.
— Ну и хорошо. Как идет подготовка к сборке? Кажется, у вас в лаборатории что-то произошло?
— Ничего серьезного. Все уже выяснилось. Виновные наказаны. Сборка начнется по плану, — доложил Красавин, взяв, наконец, себя в руки.
Впервые в жизни он замечал искусственную натянутость в улыбке шефа и мучительно пытался представить, как выглядит он без этой маски.
— Вы что-то бледнее обычного, — вдруг сказал шеф. — Мне кажется, вы сегодня действительно немного больны. Я думаю, вам следует сегодня уйти домой немного пораньше, как следует отдохнуть и расслабиться. Нельзя же думать только о работе. Возьмите напрокат девушку-киборга. Она сделает вам массаж и прочее, — шеф игриво подмигнул Красавину.
— Благодарю за совет, — отозвался Александр, мрачнея. — Мне можно уйти сейчас?
— Конечно. Вы ценный сотрудник, я не могу допустить, чтобы вы заболели.
— Спасибо…
Шеф отключился.
— Пять — семьдесят три — внутренний, — велел Александр.
На экране появилась Леночка в белом халате. Она что-то писала.
— Леночка! — позвал Александр.
— А, это ты, — не поднимая головы, сказала она и продолжила свое занятие.
— Ты сегодня… — начал Красавин, но Леночка перебила:
— Нет, я сегодня занята. Понимаешь, Батыров обещал свозить меня на концерт компьютерной музыки, а затем мы пойдем к нему домой. Впрочем, зачем тебе это знать? — прервала она сама себя раздраженно.
— Понятно. А завтра? — спросил Красавин, заранее зная ответ.
Леночка посмотрела, наконец, на него:
— Саша, я думала, ты уже все понял. Мы не будем больше встречаться. Все, что у нас с тобой было, было не серьезно и ни к чему. С тобой скучно. Стихи, конечно, вещь хорошая, но ведь это всего лишь пустые слова. И мечты твои — тоже глупость. Это старо и никому не нужно.
— Да, теперь я действительно все понял, — с сарказмом сказал Александр. — Семья и дом для тебя пустое. А Батыров — путь к достижению вершины? Ты хороша. Я вырастил монстра и пожинаю плоды. Прости меня за это.
Леночка в легком недоумении смотрела на него с экрана своими большими серыми в темных ресницах глазами. Все в ней будто говорило: «Странно, неужели это раньше было непонятно?» И все же легкий румянец выдавал ее недовольство: он догадался о том, во что она не намерена была его посвящать.
— Извини, у меня много работы, — наконец, сказала она и отключилась.
Красавин прижался лбом к оконному стеклу. От холода понемногу притупилась и затихла ноющая боль в голове, кровь отхлынула от лица. Желание идти, бежать куда-то, где есть покой, сдавило горло и перекатывалось теперь по артериям, пульсируя в каждой жилке.
Александр нажал кнопку вызова личного автотранспорта и вышел из кабинета.
Машина уже ждала у подъезда. Дверца открылась, как только ее датчики зафиксировали приближение Александра. Ему оставалось только сесть в машину, что он и сделал очень поспешно.
— Добрый день, сэр! — поприветствовал его робот-водитель. — Пожалуйста, задайте маршрут.
— Вперед, — устало произнес Красавин.
Включились антигравитаторы. Машина поднялась ровно на полтора метра над землей, как
