Он открыл глаза, посмотрел на иглу, потом Кире в лицо. Через какое-то время он разжал кулак.
— Спасибо, — она вылила пару капель спирта на ватный тампон и протерла указательный палец Партиала. Его руки были твердыми и теплыми. Приспособление для прокалывания было размером и формой с коробочку для зубной нити. Она прижала его к пальцу: — Приготовься.
Он слегка вздрогнул. Иголка проколола ему палец и Кира быстро подставила к нему пробирку. Та медленно наполнялась кровью, медленне, чем обычно и она сжала палец, выжимая больше. Кровь остановилась прежде, чем колба наполнилась.
— У тебя, наверное, низкое кровяное давление, — нахмурившись, заметила она, закрывая колбу. — Обычно мне удается наполнить две с одного пальца. Если только… — она уставилась на пробирку, кровь в которой уже начала сворачиваться. Кира посмотрела на его палец, дырка на котором почти затянулась: — Это потрясающе, — прошептала она. Кира поднесла стеклянную колбу к глазам; кровь становилась бурой, сворачиваясь до тех пор, пока с обоих краев не покрылась маленькой, но твердой корочкой.
Она перевела взгляд на Партиала. Тот промолчал.
Первым порывом Киры было желание уколоть его еще раз, на этот раз уже глубже, но она отказалась от этой идеи так же быстро, как та появилась. Она здесь не для того, чтобы его пытать и, несмотря на то, насколько быстро он регенерирует, он все еще может испытывать боль. Достаточным доказательством тому было то, что он вздрогнул от укола. Она не смогла бы ранить его, чтобы потом наблюдать за тем, как он будет реагировать.
Но все же… не этого ли добивался Сенат? Не для этого ли она сама здесь? Она, конечно, не станет кромсать его ножами, но они приказали ей его изучить. Если невосприимчивость Партиала к РМ основана на его регенерационной системе, тогда она должна исследовать все ее пределы и возможности и выяснить, как они могут использовать их для своей пользы. Если она не может найти ответы в другом месте, она поищет их здесь.
Сможет ли он выжить после огнестрельного ранения? Что произойдет с пулей? Ее интуиция боролась с научным любопытством. Кира покачала головой и снова обратила свое внимание на корочку внутри пробирки.
— Я не собираюсь тебя пытать, — сказала она, возвращаясь к ящикам и доставая небольшой пластиковый шприц с короткой острой иглой. — Но мне нужен другой образец крови. Медицинскому компьютеру нужна жидкая кровь, чтобы выдать мне картинку того, что с ней происходит. Так что, если твоя кровь сворачивается от малейшего соприкосновения с воздухом, значит нам надо его изолировать. — Она надела иглу на шприц, отыскала физраствор, воткнула в бутылек иглу и закачала его в шприц. Потом водила поршень туда-сюда до тех пор, пока не убедилась, что емкость заполнена только жидкостью. Она протерла вену Партиала с внутренней части локтя и поднесла к ней иглу. — Приготовься для еще одного укола.
На этот раз он даже не дрогнул. Она собрала кубик крови и решила было приложить ватку в его руке, но поняла, что заживление и так уже началось. Почувствовав себя идиоткой и отвернувшись, она поместила сам шприц и иглу в медицинское оборудование. Кровь оставалась жидкой. Она сняла перчатки и начала кликать по экрану, инициируя анализ крови, сканирование печени и всего, до чего могла додуматься, вызывая сообщение о «полном сканировании», которое выявило вирус в прошлый раз. С Маркусом. Она нажала «Да» и принялась ждать, затаив дыхание, пока компьютер обрабатывал кровь.
До сих пор она не позволяла себе думать о Маркусе; у нее на самом деле просто не было на это времени. Меньше, чем двадцать часов назад она еще сидела в задней части фургона Армии, который вез ее в Ист Мидоу на тайное слушание в Сенате. Прошлой ночью Маркус не пришел к Хочи (да и сама Кира не ходила к нему), а этим утром она отправилась прямиком сюда. Был ли он все еще зол на нее? Она-то уж точно была, но в тоже время она понимала его. Она знала, что он… что? Пытается защитить ее? Но ей не нужна была защита, не тогда, когда она одна пытается хоть что-то сделать. Но был ли он прав на счет РМ, были ли он прав в том, что его нельзя излечить, а они просто расходуют свои жизни на тщетные попытки? Она не могла в такое поверить, она не должна даже думать о подобном. Она найдет исцеление от этой чертовой штуки и это все, что имеет значение. Так почему же она считает, что поняла Маркуса?
Он был напуган и думал, что потеряет ее. Она могла это понять. Она сама была почти на половину убеждена, что погибнет.
Компьютер подал звуковой сигнал и Кира посмотрела на экран. Уровень электролитов в крови Партиала был выше среднего, уровень глюкозы был приближен к диабетическому, а уровень лейкоцитов был так высок, что она не могла не измерить ему температуру, опасаясь инфекции. Температура оказалась 98,6[8] градусов, как и у нее. Может быть, у него такая физиологическая особенность, которая является нормой? Насколько она знала, результаты, указывающие на болезнь у обычного человека, для Партиала были нормой. Она переписала данные в блокнот, помечая аномалии, которые хотела бы просмотреть и изучить чуть позже.
Но наиболее важной частью анализа было то, что она обнаружила после того, как все просмотрела. Там не было ни следа РМ.
Вируса нет. Она восторженно оглянулась: Партиал все еще лежал на столе, молча разглядывая потолок. И по какой-то причине он все еще выглядел угрожающе. Кто-либо другой в таком положении сдался бы, но в этом было что-то такое… напряженные мышцы, боевая готовность в глазах. Все это говорило Кире о том, что мозг его лихорадочно работает.
Но в данный момент все это не имело значения. Кира чуть не рассмеялась — в Партиале не было ни следа РМ, как она и предполагала. Его тело могло уничтожать или вытеснять вирус полностью. И она должна была узнать, как это у него получается.
Она быстро стучала по экрану, пальцы так и порхали по поверхности, пока она вызывала файлы с вирусом. Теперь ей было известно, что Партиалы не являются носителями и ей предстояло выяснить, как вирус появлялся у людей — это инфекция? Было недостаточно просто сказать «они заболевали», она должна была понять, каким образом вирус кочует от человека к человеку и что происходит, когда он в человека попадает — все до молекулярного уровня. Ей нужно изучить сам процесс как у человека, так и у Партиала и понять, чем они отличаются. Она снова вызвала изображение вируса на экран, с желтоватым налетом сферу, который жила у нее в крови. «Ты выглядишь как воздушный шарик», — подумала она, — «но ты убил 99,996 процентов человечества».
Ей нужно сосредоточиться. Какая информация уже есть в файлах? Например, размер: четыреста нанометров. Он огромен. Он определенно достаточно велик, чтобы не пройти через хороший воздушный фильтр. Она взглянула через всю комнату на пластиковый проход за дверью, гадая, какой же установлен там. «Подобная система должна быть способна остановить вирус в четыреста нанометров», — подумала она. Четыреста нанометров и до плода добраться не смогут; ничто такое большое не сможет проникнуть через плацентарный барьер. Это может вполне объяснить тот факт, что дети не заболевают до тех пор, пока не родятся.
