Городское училище стояло на одной из захолустных, грязных улиц. Внешний вид его был очень непривлекателен. Грязный, обшарпанный деревянный дом казался построенным скорее для трактира, чем для школы. Это не помешало Дулебову сказать встретившему его инспектору училища:
— У вас сегодня будет новый вице-губернатор. Я его пригласил к вам потому, что у вас хорошее училище.
Инспектор Потерин, увиваясь вокруг Дулебова и его жены, растерянно говорил:
— Здание у нас уже очень неказистое.
Дулебов ласково улыбнулся, и благосклонно отвечал:
— А уже не в здании дело, — самое училище хорошее. Ценится постановка учебной части, а не стены.
Вице-губернатор приехал попозже, часов в одиннадцать, вместе с Жербеневым, который был почетным смотрителем училища.
В училище было напряженное настроение. Учителя и ученики одинаково дрожали перед начальством. Глупые и пошлые сцены с директором в городском училище были Дулебову привычны, и не смущали его. И Дулебов, и его жена топорщились от важности. Они получили на днях известие, что назначение Дулебова помощником попечителя — вопрос решенный.
Инспектор Шабалов был в училище уже с утра. Занялся тем, что пристроился к Зинаиде Григорьевне Дулебовой, и с неожиданною, грубоватою любезностью оказывал ей разные услуги.
Учитель-инспектор Михаил Прокопьевич Потерин держал себя, как лакей. Иногда даже видимо было, как он дрожал перед Дулебовыми. А чего бы, казалось, ему бояться? Он был большой патриот: был членом черносотенного союза. Брал взятки, поколачивал учеников, сильно выпивал, — все ему с рук сходило.
Зинаида Григорьевна Дулебова экзаменовала выпускных учеников по французскому и немецкому языкам. Этим предметам учились только желающие. Уроки французского языка давала жена инспектора Потерина. Она еще не очень хорошо усвоила методу Берлица, и глядела на Дулебовых подобострастно. Но втайне была озлоблена, — своею бедностью, приниженностью, зависимостью.
Потерин языков не знал. Но он сидел тут же, и злобно шипел на отвечавших небойко или вовсе молчавших на вопросы:
— Этакий пень! Остолоп! Дубина!
Дулебова сидела неподвижно, и словно не слышала этого усердного шипения и этих грубых слов. Она даст волю своему языку попозже, во время завтрака.
Для начальства и для учителей был приготовлен завтрак. Он стоил много забот и волнений жене Потерина. Стол был накрыт в зале. Здесь в обычные дни возились и дрались на переменах мальчишки. Сегодня их сюда не пускали. Они шумели и озорничали на дворе.
На почетном месте сидела Дулебова, по обе ее стороны вице-губернатор и Жербенев; Дулебов поместился рядом с вице-губернатором. Был подан пирог. Потом разносили чай. Зинаида Григорьевна жучила учительских жен и учительниц. Она любила сплетни. Впрочем, кто же их не любят! Учительские жены сплетничали ей.
Во время завтрака мальчишки, поместившись в соседнем классе, распевали:
Что за песни, что за песни
Распевает наша Русь!
Уж что хочешь, хоть ты тресни,
Так не спеть тебе, француз.
И другие песни в том же духе.
Дулебов обтер лицо правою рукою, — словно кот лапкою умылся, — и завизжал:
— А уж вот слышно, что к нам скоро приедет маркиз Телятников.
Потерин сказал:
— Он не по нашему ведомству.
Но все его лицо перекосилось от ужаса.
Дулебов говорил тоненько:
— Все равно, у него большие полномочия. Он все может.
Вице-губернатор сумрачно глянул на Потерина, к сказал угрюмо:
— Он вас всех подтянет.
Потерин помертвел и взмок. Начался разговор о маркизе Телятникове. Заговорили в связи с этим о революционной настроении в той местности.
Везде в окрестных лесах появились революционные прокламации. На дереве срезывали кусок коры величиною с лист бумаги, и на это место наклеивали прокламацию. Снять такой лиcт было невозможно: он заплывал прозрачным тонким слоем смолы. Усердным блюстителям порядка приходилось вырубать или соскабливать ножом преступные места.
Зинаида Григорьевна Дулебова сказала:
— Надо полагать, что это выдумка нашего химика, господина Триродова.
— Конечно, — поддакнула подобострастная сухая девица, учительница немецкого языка.
Зинаида Григорьевна повернулась к Потериной, чтобы оказать особую любезность хозяйке своим разговором, и спросила ее с насмешливою улыбкою:
— Как вам нравится наш пресловутый декадент?
Учительница попыталась понять. На ее тупом, плоском лице появилось выражение испуга. Она робко спросила:
— Это кто же, Зинаида Григорьевна?
— Кто же, как не господин Триродов! — злобно ответила Дулебова.
Злость была по адресу Триродова, но Потерина все же струхнула.
— Ах, да, Триродов, как же, как же, — суетливо и растерянно повторяла она, и уже не знала, что сказать.
Дулебова язвительно говорила:
— Вот уж, кажется, не скоро рассмеется. Вполне в вашем вкусе.
Потерина покраснела и воскликнула:
— В моем вкусе! Ой, что вы, Зинаида Григорьевна! Вот-то уж, по пословице, царского слугу согнуло в дугу.
Жена учителя Кроликова сказала:
— Да, он всегда смотрит исподлобья, и ни с кем не разговаривает. Но он очень добрый человек.
Дулебова метнула на нее злой взор. Кроликова помертвела от страха, и догадалась, что надо было сказать не то. Поправилась:
— Добрый человек на словах.
Дулебова улыбнулась ей благосклонно.
Жербенев говорил Дулебовой:
— А знаете, что я вам скажу? Я-таки повидал людей на своем веку, скажу не хвастаясь. И по-моему, это очень плохая примета, что он исподлобья глядит.
— Конечно, — согласилась Потерина. — Вот уж истинная правда!
Жербенев говорил:
— Пусть человек смотрит мне прямо в лицо. А эти, — в тихом омуте…
Полковник не договорил. Дулебова сказала:
— Откровенно скажу, не люблю я этого вашего поэта. Не могу я его понять. Какой-то он странный. Что-нибудь есть за ним скверное.
— Все у него подозрительное, — сказал Жербенев с видом человека, знающего многое.
Говорили, что у Триродова и у других ведется сбор денег на восстание. При этом выразительно поглядывали на учителя Воронка. Злые речи о Триродове полились рекою. Говорили, что в доме Триродова притаилась подпольная типография и что там работали не только учительницы, но даже и воспитанники Триродова. Дамы с ужасом восклицали:
— Малыши-то такие!
— Да, вот вам и малыши!
— Нынче нет детей.
Воронок сказал:
— Вот, говорят, при полиции девятилетний сидит.
— Бунтовщик, — свирепо сказал вице-губернатор.
Потерин сказал:
