— Скорее, насладиться, — улыбнулся Баг, захлопнув дверцу. — Хотелось бы посмотреть на залив, на пляж… — Он принял у привратника деревянную бирку с номером, развязал связку монет и протянул ему несколько. — Как туда пройти?
— А это все прямо, прямо! — звякнув мелочью, махнул рукой румяный. — Дорога упирается в набережную. Как дойдете — примите вправо, шагов через двести будет и пляж. Я бы вас проводил, — добавил он с сожалением, — но должен тут присматривать.
— Спасибо, я найду! — Баг двинулся в указанном направлении. Судья Ди ломанулся в соседние кусты и зашуршал там в листьях.
— За повозку не беспокойтесь! — послышался голос привратника. — Я и стекла протру!
Баг, не оборачиваясь, махнул ему рукой.
Дорога сузилась, и деревья подступили к человекоохранителю с обеих сторон. Сразу три трясогузки, на какие-то мгновения замирая, пробежали под самыми ногами, непрерывно раскачивая длинными хвостами. Где-то недалеко гулко разразился длинной барабанной трелью дятел.
Баг шагал, с удовольствием вдыхая удивительно чистый, пьянящий воздух, напоенный близкой морской свежестью; водная гладь уже явственно проступала сквозь деревья.
Потом деревья неожиданно кончились, и он вышел на широкую прибрежную полосу. На необозримой серо-голубой равнине залива белыми лоскутками маячили десятка полтора парусов, а у самого горизонта неспешно перемещался чуть размытый морскою дымкой силуэт какого-то большого корабля. Слева, наполовину скрытое в деревьях, почти у самой воды располагалось величественное трехэтажное здание из розового камня под покрытой лазоревой черепицей широкой крышей с загнутыми краями; доска над вратами гласила: «Тысяча лет здоровья».
«Ага… — подумал Баг, — это, стало быть, и есть та самая лечебница, с которой Лужан Джимба заключил долгосрочный договор… Наверное, и загородный дом он мне тоже где-нибудь здесь обещал… Хорошо тут. И Стасе, — невзначай пришло ему в голову, — тоже наверняка бы понравилось…»
Справа, вдоль уходившей вдаль гранитной набережной стояли редкие скамейки; на некоторых сидели люди, наслаждаясь неярким светом предосеннего солнца; пожалуй, более половины щеголяли в изысканных серых халатах — явные пациенты «Тысячи лет здоровья». У ближайшего спуска на пляж на фоне залива фотографировалось семейство: две девочки с детскими прическами и полная улыбчивая дама в пурпурном длинном халате. Глава семейства, пузатый мужчина средних лет, терпеливо приникнув к фотоаппарату, ждал, пока мать успокоит непоседливых проказниц.
Откуда-то издалека, то ли из чьего-то открытого окна, то ли с танцплощадки какой, с приятной приглушенностью доносились бодрые, заводные куплеты молодежной песенки: «На седмичку до второго…»
Милая, тихая, идиллическая обстановка. Расслабляет. Убаюкивает даже.
Баг посмотрел в небо.
Чайки. Дети. Оздоровляющиеся подданные в сером.
Целых три четверти часа сюда ехал…
Вотще. Логово злодеев нигде не просматривалось.
«С другой стороны, — подумал Баг, — а на что я рассчитывал? Что тут укрепленный лагерь прямо на пляже высится, а над ним лаковая доска с надписью „Злодеи“? И ниже: „Особо тренированные негодяи ищут себе чести, а князю славы!“ Глина… глина… Глины полно, вон хотя бы напротив боковых врат лечебницы. Ну и что? С пациентами ее, что ли, я сегодня бился не на жизнь, а на смерть? Это, может, для особо ослабленных лечебная процедура такая предусмотрена: вчетвером нападать на человекоохранителей по ночам?»
— Ой, кот! Кот! — закричала одна егоза, вырываясь из рук матери, которая только было удачно примостила ее себе на колени. — Смотрите, кот! — Она стремглав кинулась к коту, но Судью Ди как ветром сдуло: лишь сухая ветка хрустнула где-то в кустах. — Убежал…
Еще бы!
Баг повернул направо и, хрустя камешками, двинулся вдоль залива, мимо скамеек и отдыхающих. Он не знал, что искать, но уже понял, что если здесь, в Москитово, и есть какое-то злодейское гнездо, то уж явно не на этой набережной. Гнездо противуправных скорпионов возможно было обнаружить, наверно, лишь с привлечением регулярных воинских частей, которые прочесали бы каждый цунь[45] леса. Или второй путь: следить за каким-нибудь достоверно вычисленным скорпионом, дабы тот, сам того не ведая, навел человекоохранителей на логово. Но не было ни единого скорпиона у Бага в запасе, кроме пленного. А он сюда вряд ли уже попадет.
«Кажется, я приехал зря», — подумал Баг.
Он в грустной рассеянности опустился на свободную скамейку, достал карманную пепельницу, пачку «Чжунхуа», вытянул из нее сигарету и щелкнул зажигалкой.
Потом извлек из-за пазухи добытое в бою «Слово о полку Игореве» и раскрыл на заложенной еще с ночи странице. Перечел сызнова, наверное, уже раз в пятый. Нет, ужас какой-то. Хороша, понимаешь ли, себе честь и князю слава…
«…Спозаранку в пятницу потоптали дружины Игоревы поганые полки половецкие и рассеялись по полю за добычей, помчали красных девок половецких, а с ними золото, и паволоки, и дорогие оксамиты…»
Это кто же и зачем потоптал братские половецкие полки — да еще и, понимаете ли, поганые? Похитил прекрасных половецких девушек? Золото да прочие драгоценности? Бред. Не может быть, чтобы этак про князя-то Игоря…
Баг перелистнул страницу.
Нет, все точно: выживший из ума автор этого «Слова» писал о князе Игоре, том самом князе, который задолго до возникновения государства Ордусского прозорливо приложил все старания к тому, чтобы был мир от моря и до моря, — писал как о простом разбойнике с большой дороги, двинувшем войско в обыкновенный грабительский поход… Ну, послать вразумляющую армию — это еще куда ни шло, бывало в Ордуси в старые времена и такое не раз и не два, история — не игуменья, сказал однажды еч Богдан, история — императрица суровая… Но известно же, что «Слово о полку Игореве» — поэтичное, светлое повествование о том, как жених князь Игорь со сподвижниками двинулись миром навстречу Кончаку и Гзаку, и людям их ближним, и невесте, младой Кончаковне, на пир свадебный, и все племена, кои на пути им встречались, видя, что свершается дело великое, присоединялись кто к Игорю, кто к Кончаку, так что на великий пир, три дня шумевший на берегах граничной речки Каялы, прибыло впятеро больше людей — можно сказать, единочаятелей, хоть в ту пору слова этого еще не было — в сравнении с тем, сколько их с обеих сторон поначалу выехало!
А тут что?
«…навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую…»
Баг в раздражении захлопнул книжицу.
Чушь какая. Злобная, карикатурная чушь. Клевета, словом. Причем заведомая и нелепая, бессмысленная. Ведь всему свету ведомо, как дело было.
