Его размышления прервал Джонни Уолтерс, неожиданно вбежавший в комнату. Он был очень взволнован:
Ты не догадался, Дики? А?
Нет. А что случилось?
Я получил письмо от Тома Даунли. Ты знаешь, что он пишет?
Откуда же мне знать? Ведь письмо читал ты, а не я.
Так вот, слушай. В Первой армии больше нет офицера Тома Даунли!
Ты хочешь сказать, что Том убит?.
Вовсе нет, он жив и даже весел. Ты бы никогда не догадался. Слушай: Том Даунли вместе со всей частью, с батальоном связи штаба участка…
Джонни сделал торжественную паузу и закончил:
Перешел на сторону Советского Союза, перешел в Красную армию! Ты можешь себе представить?.
Дик смотрел на Джонни широко раскрытыми глазами.
Такого не может быть, Джонни, это какая-то ошибка…
Никакой ошибки! Слушай, вот письмо.
Джонни развернул листок бумаги:
Ну, начало неинтересно, оно имеет личный характер. Вот, здесь:
«…и пусть тебя не удивляет все то, что ты сейчас прочитаешь. Сперва несколько предпосылок. Надеюсь, ты меня хорошо знаешь. Ведь так? Знаешь, что я никогда не был не только коммунистом, но даже социал — демократом. Правда, эти последние всегда казались мне чем-то не заслуживающим внимания серьезного человека. Так вот! Моя карьера, как офицера нашей «доблестной Первой армии» и т. д. — закончена. Сегодня ночью мы все, весь батальон связи штаба нашего участка, переходим к большевикам. Ты не веришь своим глазам? Понимаю. Но читай дальше, и ты все поймешь».
Джонни поднял глаза на Дика:
Это он хорошо сказал: «поймешь».
Читай дальше, — глухо проговорил Дик.
«…Ты, наверное, помнишь мое письмо, в котором я писал про различные теории войны. Про так называемые “хвосты” генерала Фулера и проч. Так вот, дело значительно глубже, чем кажется. Дело в том, за кем будущее. За нами, за Первой армией, генералом Фу — лером, Ренуаром, Древором и другими; за капитализмом, осаждающим молодой Советский Союз, или, напротив, будущее за коммунистами? Я долго обдумывал это и окончательно решил: будущее за коммунистами, молодым классом пролетариев, а не за престарелым капитализмом, чьи последние дни мы наблюдаем сейчас. И знаешь, кто именно помог окончательно решить эту важную для меня проблему?. Пленный советский снайпер, которого я недавно допрашивал. Если бы ты увидел и услышал этого человека, ты бы и сам убедился. Представь себе солдата, который храбро смотрит вперед, ничего не боится, не жалеет своей жизни и уверен, что, независимо от его судьбы, его дело победит. Думаешь, он был коммунистом? В том-то и дело, что нет. Обычный красноармеец. И вот тогда я решил: победа за ними. Никакими машинами, никакими аэроторпедами и прыгающими танками мы не победим Советский Союз, потому что он обладает такой силой, о которой мы даже мечтать не можем. Эта сила — великое сознание молодого класса, уверенного в своей мощи, уверенного в том, что будущее принадлежит именно ему».
Джонни остановился, словно обдумывая что-то.
Читай дальше, — вновь глухо откликнулся Гордон.
«…Возьмем мелочь, вроде последствий успехов или неудач на фронте. Как реагирует на это наш тыл и тыл советский? У нас, как только с фронта приходят плохие известия, немедленно начинается разложение. У них — сведения о неудачах вызывают новую волну боевого воодушевления, объединяющего армию и тыл единой волей к победе. Об этом можно было бы много говорить, но нет времени, да я и не уверен, дойдет ли до тебя это письмо. Итак, мы переходим на сторону Красной армии. Мы идем не в плен, об этом окончательно условились наши уполномоченные, которые вели секретные переговоры. Мы идем для того, чтобы встать в ряды Красной армии, против старого мира, против войны. Да, да, Джонни, против войны! Не против тебя, не против солдат Первой армии, а против войны, против тех, кто ее начал, кто ею руководит. Скажу тебе даже больше: я уверен, что таким же путем пойдешь и ты. Ибо это путь всякого честного человека, умеющего смотреть в будущее. Я жду тебя, Джонни. Жаль, не могу продолжать письмо — нет времени. Мы уходим. Будь здоров и думай, Джонни. Думай и помни: я жду тебя!
Твой Том Даунли».
Джонни сложил листки, спрятал их в карман и вопросительно взглянул на Дика:
Ну, что скажешь?
Дик молчал, его лицо помрачнело.
Ну, Дики?
С большим трудом Дик Гордон медленно ответил:
Это — измена, Джонни… Измена чести военного человека…
Джонни махнул рукой:
А мне безразлично, измена это или нет. Кого он предал? Народ? Нет, потому что мы воюем не за народ; я вообще не знаю, за кого мы воюем. Державу? Я не знаю, за какое государство мы воюем. Воинскую честь? Э, Дики, последние лохмотья старой, так называемой «воинской чести» мы выбросили как ненужный хлам вместе с первым вылетом этих гнусных бактериологических торпед. Кого же, в таком случае, предал Том Даунли? Тех, кто финансирует все это дело? Тех, кто ждет от него прибыли? Я лично не имею ничего против такого предательства. Вот что. Знаю, я неспособен к активным действиям. Ты говоришь, что я — пацифист. Но… меня хватит на то, что я задумал.
В комнате стало тихо. Дик молчал. Он не находил ответа. Наконец он сказал:
Ты пойдешь вслед за ним?.
Не знаю. Я еще не решил окончательно. Однако…
Резкий стук в дверь не дал ему закончить. Голос из-за двери выкрикнул:
Телеграмма лейтенанту Гордону!
Дик в недоумении открыл дверь: откуда, от кого? Но вместо почтальона в комнату вошел высокий мужчина в полицейской форме. За ним у двери стояло еще несколько полицейских. Вошедший остановился посреди комнаты и спросил:
Кто из вас сублейтенант Джон Уолтерс?
Это я, — ответил Джонни, ничего не понимая.
Агент сделал знак полисменам. Они подошли к Джонни и окружили его.
Вы арестованы, Джонни Уолтерс, — сказал высокий человек. — Арестованы, как государственный преступник. Обыскать его!
Ловкие руки полисменов полезли в карманы Джонни.
Я не понимаю, — начал было Гордон, — в моей квартире…
Простите, лейтенант, — вежливо и спокойно перебил его полицейский агент. — Вот приказ арестовать Джона Уолтерса. Извините, что мне пришлось сказать про телеграмму. Это — обычное средство, чтобы никого заранее не беспокоить.
Полисмены положили на стол все, что нашли у Джонни. Полицейский агент быстро все просмотрел и радостно схватил листы, которые Джонни зачитывал Дику:
Вот! Как вы получили это письмо?
Джонни молчал с выражением отвращения на лице.
Не желаете отвечать? Ладно. Прошу следовать за мной. Надеюсь, нам не придется применить силу?.
Полицейские повели Джонни. На пороге он обернулся и сказал:
