– То есть наши предпочтения как раз и вырисуются в процессе накопления фрагментов?
– Да, так и будет, – подтвердила Фосса. – И последняя практика на сегодня – "хреносечение".
– Какое-какое сечение? – Со смехом переспросила Айрин.
– Хрено! Каждый раз, когда ты ловишь себя на какой-либо мысли, ты вслух говоришь слово "хрен" и спокойно прекращаешь, останавливаешь, бросаешь эту мысль. Заметьте – слово "хрен" произносится вслух. И так каждый раз, когда ты ловишь себя на какой-нибудь мысли.
– Сложная практика, – озабоченно пробормотал Трапп.
– Простая, – возразила Фосса.
– Не могу себе представить, чтобы я смог добиться того, чтобы мысли не возникали.
– А зачем тебе это? – Поинтересовалась Фосса таким вкрадчивым голосом, что Джейн сразу поняла, что назревает очередной ее бросок в горло жертве. Джейн легко представилась эта картина – Фосса бросается и когтями и зубами вцепляется в Траппа, и она рассмеялась.
– Ну как зачем? Чтобы делать эту практику…
– Есть такие люди, – начала Фосса, в голосе которой уже появилась сверкающая сталь, – которые упорно слышат не то, что им говорят. Такие люди, как правило, безнадежны.
В ее взгляде, которым она проедала Траппа насквозь, было не меньше пронзающей стали, чем в интонации.
– Прекращать, а не предупреждать, – подсказала Серена, которая по-прежнему пользовалась блокнотом, в то время как Трапп по-прежнему предпочитал обходиться без него. – Фосса не предлагает предупреждать появление мысли, она говорит о том, что тебе нужно ее остановить, бросить на полпути, когда она возникнет. Это… да, это довольно просто, согласна.
– Да, не нужно напрягаться и пытаться предотвратить появление мысли – просто останавливай ее, когда она появляется. Один фрагмент хреносечения – пятнадцать минут. Все пробуем прямо сейчас. Прямо сейчас – начали!
Джейн, застигнутая врасплох этим требованием, лишь спустя минуту прекратила хаотические метания из стороны в сторону – фиксировать что-то в блокноте или нет, устранять мысли по возможности в самом начале или можно и в середине. Другие тоже пытались задавать Фоссе вопросы, но она отрезала их – пробуйте, время идет.
Пятнадцать минут прошло в полном молчании.
– Ну как, – наконец спросила Фосса?
– Первые пять минут – кошмар, – начал Трапп. – Невыносимо. У меня возникают вопросы по практике, я их останавливаю, и вдруг все заполняется параноидальным беспокойством – а вдруг я забуду этот вопрос, а вдруг это важный вопрос, а я его забуду, и я ничего не могу с этим поделать, и теперь уже новые мысли, что я ничего не могу с этим поделать, что я идиот, что вот у других наверное все клево, а я как дурак. Ужасная помойка.
– Берта? – Обратилась к ней Фосса.
– Для меня это оказалось простым. Заметила, что ослабевает негативный фон тревожности, озабоченности бог знает чем. Обычно я суетливая, у меня много хаотических отвлечений…
– Ты суетливая!?? – изумился Трапп. – Какой же тогда я, если ты – суетливая!
– Я прыгаю с темы на тему в своем внутреннем диалоге, – продолжала Берта, – у меня много озабоченностей в разных областях, а когда я делаю хреносечение, этот поток приостанавливается, возникают всплески отрешенности: некуда спешить, ничего не надо срочно делать, ничего никому не должна.
– Еще у меня в теле возникала приятная расслабленность, добавила Джейн, – видимо, из-за непрерывного фона озабоченностей все тело постоянно неприятно напряжено, а я этого даже не замечаю.
– Да, ты очень напряженный человек, – подтвердила Фосса. – Я думаю, что виной тому прежде всего озабоченность мнением, чувство собственной ущербности (чсу).
– Да, – кивнула Джейн. – Мне все время кажется, что другие лучше, смелее, умнее, энергичнее, более открыты.
– Это опасная позиция. – Фосса ткнула в нее пальцем, произнеся это. – Запомни. Это опасно. Считается, что ущербные и чсу-шные люди безвредны, сравнительно невинны и наивны. Это не так. В ущербных людях гниет ненависть, самая настоящая ненависть. В одних она гниет глубоко и сильно, в других – на поверхности, но суть не меняется – озабоченность мнением и чсу – прекрасная питательная среда для ненависти к тем, перед которыми это чсу возникает. Ты – в опасности, отдавай себе в этом отчет.
– Ясно…, – протянула Джейн.
– Действительно ясно, или просто принимаешь мои слова как догму?
– Да нет, действительно ясно. Я согласна. – Джейн посмотрела в глаза Фоссе и испытала всплеск доверия и открытости. Перед Сереной, Айрин, Бертой она могла испытывать чсу, а перед Фоссой почему-то нет, хотя это казалось абсурдным – ведь ясно, что Фосса неизмеримо более развитая и сильная личность, чем ребята. – Я согласна. Действительно, есть некоторый фон напряженности…
– Отчуждения, – подсказала Фосса.
– Да, точно, отчуждения. Есть отчуждение к тем, перед которыми испытываешь чсу.
– ИспытываЕШЬ? – С ударением на последний слог переспросила Фосса. – Это ты про меня что-ли говоришь? Металл в голосе Фоссы – признак неискренности в себе, это Джейн уже поняла.
– Испытываешь, испытыва…ю, да, испытываЮ. – Поправилась она. – Я испытываю.
– Не прибегай к словесным испражнениям такого рода. Говоря о себе, говори о себе, так как все эти литературные испражнения типа того, что, говоря о себе, говоришь как бы о третьем лице, это все проявление неискренности, механического желания дистанцироваться от своих омрачений.
– Я испытываю отчуждение, – подтвердила Джейн.
– Подтверди, что ты согласилась со мной, – по-прежнему жестко потребовала Фосса.
– Но я согласилась!
– Нет. Мы с тобой поспорили на некоторую тему. Ты сказала "испытываешь", а я настояла на "испытываю", и в завершение этого несовпадения позиций ты не сказала, что согласна с моей.
– Мне кажется, что сказала!
– Именно слово "согласна" она не произнесла, – заметила Серена.
– Верно. Если между практикующими… а вы сейчас считаетесь практикующими пока что, авансом… если между практикующими возникает дискуссия, она должна завершаться подведением итогов: согласен или не согласен как минимум. Если ты не говоришь слово "согласен", то это может означать проявления чувства собственной важности, чсв. Чсв – страшная зараза, и мы должны шаг за шагом уменьшать область его возможного проявления. Никакие поблажки недопустимы. Дискуссия закончилась, ты согласилась с моей позицией, скажи громко и четко: "я согласна".
– Я согласна!
– Вот так.
– Я действительно испытываю глухое отчуждение каждый раз, когда испытываю чсу перед кем-то, я действительно в этот момент лелею в себе ненависть, потому что понимаю, что отчуждение – зародыш ненависти. И я этого не хочу.
