— М-м-м… вполне.
— А с рисунком и живописью просто класс! Там были абитуриенты, которые художественные школы в Москве заканчивали и с репетиторами долго занимались, а у меня лучше всех получилось. Это благодаря Олегу Денисовичу, он самый лучший учитель в мире! Ну, рисования. Я к нему тоже сейчас заходила…
— Правда? Они дома? Иван Денисович тоже?
— Ой, их там вообще полно, и все лилипуты, я прям растерялась. У них собрание какое-то…
Слава Богу… значит, к ним приехали гости, Иван просто занят. Странно, что он не позвонил, ведь договаривались… Он, наверное, считает, что она не сильно переживает, ну да… сама в последние дни ему не звонила…
— Что? Ты спросила о чем-то?
— Я говорю, вы не знаете случайно, где Катя? Я еще утром к ним заходила, и не было никого, и сейчас тоже зашла, и опять всё закрыто.
— Нет, не знаю. Маму ее на днях видела, вроде никуда уезжать не собирались.
Они приближаются к площади, Марья Ивановна в нерешительности… у них гости, Иван не позвонил — видимо, ее присутствие нежелательно… а тут она сама пришла, здрасьте-пожалуйте, зачем ставить его в неловкое положение, может быть, лучше вернуться домой…
— Ой, смотрите! Это ж дядя Костя едет! Дядь Ко-остя!! Дядя Костя, стойте!!! Дядь Костя!
Люба бросилась наперерез мотоциклу, вот же девка полоумная! У них через одного тормоза не в порядке, калекой остаться не хватало, ох, даже сердце перевернулось…
— Дядь Костя, здравствуйте! А где Катя? Я два раза сегодня к вам заходила…
— А я почем знаю?! На танцульках своих, где ж еще… Маша, это ты здесь?!
— Добрый вечер, Костя.
— Да кой, бля, добрый?! Лилипуты твои Гришку замочили, ты знаешь, бля, или не в курсе?
— Ты что… что ты…
— Типа не при делах? Ща народ подойдет, и валить их будем, ща токо мотоцикл поставлю. Сто пятая, бля, статья, мокруха! А ничё, сами разберемся… Братана моего завалил! Короче, я тебя предупредил, лучше дома сиди и не высовывайся, потому как сама понимаешь… а не была б ты Нюркина подруга…
— Костя, ты можешь нормально объяснить, что случилось?! Что ты выдумываешь, кого они убили?! За что вы их ненавидите?! Иван Денисович дома, его брат тоже, у них там гости!
— Гости, бля?! Вот вместе с гостями и сдохнут, твари… Ты чё орешь?! Я своими глазами видел, как твой уродец моего брата, бля, вот этими, бля, глазами! И Нюрка с кумом видели, понятно тебе? Он черный весь стал и сморщенный, бля, даже на труп нормальный не похож…
— Какой труп, Костя…
— Да труп, бля! В Синюково его порешил твой лилипут, бля! Час назад, бля… Ща Гришку сюда привезут, сама увидишь. Мочить гадов будем!
— Дядь Костя, вы совсем с ума сошли?! Я к ним заходила примерно час назад! Они с гостями сидят, тоже лилипутами!
— А ты вообще не вякай, писюха, бля… Мне до сраки, кто там сидит, Гришка мертвее некуда, это тебе не факт?! И убил его лилипут!
— Костя, подожди, что вы там видели? Можешь спокойнее? Ты же мог ошибиться…
— Ага, втроем, бля! Я кума в Синюково завозил, и только с главной свернули, двигатель заглох, бля, замкнуло его… короче, толкаем мотоцикл, а впереди толпень народа, и все на земле, бля, сидят, я те говорю, этот урод их загипнотизировал…
— Да с чего ты взял?!
— А с того, что лилипут твой выскочил и как подорвет, как ракета гребаная, бля, это ж точно черная магия, бля! А когда мы подошли, народ ни хрена вооще не помнил, а братан мертвый, бля, лежит…
— А «скорую» вызывали?
— Какую «скорую», нах?! Черный весь, говорю! Маша, шла бы ты домой, я те говорю, ща нарвешься на неприятность. Народ ща подтянется и всех, бля, нах…
— Если он так быстро убежал, почему ты уверен, что это лилипут? Вот почему?!
— Да потому шо он сначала нормально шел! Потом уже подорвался, или я этого урода в кепке не узнаю?
— А кто это был? Иван Денисович или его брат? Кто именно?!
— Да не разбираюсь я в твоих выродках, бля! Говорю, один из них это был, лилипут. Всё, я погнал, короче, я тебя предупредил.
Ужас какой, Гриша погиб… Марья Ивановна будто оцепенела, если это правда… если кто-то из них убил Григория…
— Марья Ивановна, пойдемте к лилипутам! Надо их предупредить, что мы тут стоим?
— Люба, а Иван Денисович был дома?
— Да откуда я знаю? Они все похожие, мне открыл такой странный, темный какой-то, но точно не Иван Денисович. А в комнате еще сидели, я не приглядывалась. Ой, смотрите…
О боже, большая толпа приближается к площади… в густых сумерках они сворачивают с дороги, даже хвоста не видно… кто-то едет впереди на телеге, а так все пешком, почти молча, и такой мерный шум исходит от них приглушенный, как улей гудящий вдалеке… о Господи, это ж Гришку везут, наверное… такой жути она никогда не испытывала, ноги приросли к земле, пальцы сжимают ремешок сумки… а из этой человечьей реки кое-где торчат вилы и палки, вот и сон в руку… Люба метнулась к калитке, звонит в колокольчик, во многих окнах горит свет… забор у них высокий, конечно, но что этот забор для толпы, вмиг перелезут…
— Марьиванна, не открывают! Что же делать? Может, не слышат… а вы можете им позвонить?
Она не взяла телефон, не взяла почему-то… о боже, толпа уже близко, телега встала посреди площади, народ собирается вокруг телеги… Люба трезвонит без перерыва и бьет в калитку ногами, а они не слышат… или специально не открывают?! Скорее всего! Решили дать отпор, подмогу вызвали, а они тут со своим куриным мозгом рвутся в дом… Может, Иван ей звонил, телефон, дура, оставила…
— Люба, пойдем отсюда! Пойдем, пока не поздно…
— Что вы, их же убьют! Там есть колючая проволока? Я не вижу, вроде нет… всё, я полезла!
— Люба, не надо! Они могут себя защитить, пойдем скорее! Я знаю, что говорю!
— Да не трогайте меня! Сами бегите, раз вам наплевать, что людей убивают!
Ох… Люба полезла на забор, она так звонко кричала, могла привлечь внимание… нет, вроде все кучкуются по центру, Верка-хромоножка выкрикивает что-то отрывочно, слов не разобрать, но понятно что… Бежать отсюда надо! Такой животный страх охватил вдруг… животный, точно! Он растет в животе, будто там его центр, а дальше ползет, сковывает тело скользкими щупальцами… Никогда не подозревала, что она такая трусиха никчемная, надо бежать… но как теперь бросить Любу?! Она никогда не простит себе, если с девочкой что-то случится… Они защитят ее, конечно… а вдруг их защита не действует на людей?! Господи, Люба уже стучит в двери, кричит…
— Люба! Люба-а! Вернись к калитке, засов открой! Засо-ов! Люба, открой мне!
Марья Ивановна понимает, что без Любы никуда не уйдет. Господи, ей не хотят открывать, это ясно… Сейчас она ей скажет, что у лилипутов есть специальное оружие, что они вообще не люди! Но не кричать же об этом во всеуслышание… а Люба всё равно не услышит, она так неистово колотит, бесстрашная всё-таки девочка… «Люба! Иди сюда! Засов отодвинь! Люба-а-а!..» О, черт! Силуэты приближаются, похоже, ее обнаружили, услышали…
