Пока я пытался разглядеть сквозь щели зачехленное оружие, последний замок щелкнул, и дверь открылась. Пригнувшись, циклоп быстро исчез в темноте, даже не удосужившись забрать у меня фонарь.
Хранилище капитана оказалось более чем скромным — всего два ярда. Внутри никаких несметных сокровищ, а всего лишь три длинных свертка. Подхватив один из них, словно пушинку, циклоп, ничего не объясняя, направился к выходу. Посторонившись, я уткнулся в стенку и задрал над собой фонарь. Когда Луцлаф поравнялся со мной, сверток слегка раскрылся, и я увидел выпавшую зеленую лапищу.
— Чего встал, помогай, — недовольно буркнул циклоп.
Мы вытащили тела наемников на палубу и скинули их вниз.
— Держи, это тебе награда от твоих несостоявшихся убийц.
Закончив работу, циклоп вытер руку об штанину и, покопавшись в кармане, подкинул серебряную монету.
Я ловко поймал ее на лету, раскрыл ладонь и обмер. В самом центре кругляшка имелось некое углубление, похожее на… Невероятно похожее на ту самую монету, что подарил мне Белый Хвост. Перед глазами возник образ плечистого гиганта, делающего особую пометку — углубление на серебряной пластине — легким движением механической руки.
— Что с тобой? — заметив мое удивление, поинтересовался циклоп.
— Откуда она у вас? — заранее зная ответ, я все-таки решился спросить.
Луцлаф указал за борт.
— Возможно, ты назовешь мои поступки предосудительными, но перед тем как избавиться от мертвого врага, я привык изучать содержимое его карманов.
— Так у вас заведено еще со времен охоты? — догадался я.
Циклоп кивнул.
— Ты знаешь, это было так давно, что мне кажется, я прожил не одну жизнь, а сотню.
— А с чего начиналась ваша охота?
Прищурив глаз, циклоп посмотрел в мою сторону и, упершись в борт, отвернулся, уставившись на горизонт.
— Всю свою жизнь я трудился в шахтах. Может показаться невероятным, но за долгие сорок лет я ни разу не держал в руках оружия. Только кирку и захватчик, с помощью которого отлавливают скопления пара, поэтому, когда мы остались наедине со своим горем, нам пришлось осваивать новую профессию. Каждый из нас проникся духом воина, получив бесценные знания от нашего наставника.
— У вас был учитель?
— Да. Мы обратились к Найверам — тем, которые живут на границе между материком и островами в восточных пустынях Лирии и Ракии. Выслушав нашу историю, старейшины клана позволили нам пройти первый уровень обучения.
— Так просто? Я слышал, их тайны доступны лишь избранным жителям материка, — в моем голосе скользнула тень недоверия.
— Ты абсолютно прав. Живущие в пустыне Ракии кланы не любят чужаков и их неразрешимые проблемы…
— Но для вас сделали исключение, — догадался я.
Луцлаф согласился.
— Законы Найверов незыблемы, но они увидели в наших помыслах отголоски своих заветов, — взгляд циклопа приковали яркие созвездия звезд, и он долго молчал, не желая продолжать разговор. Наконец он вздохнул и сказал: — Знаешь, я всегда думал, что убийство — самый ужасный из итаровых грехов. Но я ошибался. В мире существуют гораздо более страшные проступки. Один из них — жгучее желание власти. Желание переступить через все добродетели, лишь бы добиться конечной цели. Поверь, такое стремление может уничтожить гораздо больше доброго, чем обычная ненависть. Сотни, десятки сотен безвинных жизней.
— Именно так поступил Хром! — внезапно выпалил я.
На этот раз на лице циклопа не дрогнул ни один мускул, однако я понял, что вновь оказался прав.
— Неправы те, кто считает, что за добро надобно платить добром. Бывают случаи, когда зло надо искоренять и выкорчевывать, будто старый пень, мешающий расти молодой поросли.
— Получается, что власти материка поступили так же? — засомневался я.
— Нет, — отмахнулся Луцлаф. — Они пошли по пути наименьшего сопротивления. Увидев проблему, Верхушка решила уничтожить всех виноватых и невиновных жертв Хрома. Погибших даже не предали земле, а выживших наградили клеймом позора.
За спиной послышался шорох, и я настороженно обернулся. Мою память все еще будоражили пугающие картины вчерашней схватки.
Глаза быстро нашли застывшую фигуру рулевого и двух смотрящих у противоположного борта — никаких сыскарей.
— Скажите, как вам удалось справиться с наемниками? — я бросил невольный взгляд на перебинтованную руку циклопа.
Луцлаф заметно смутился и, осторожно поправив повязку, уклончиво заявил:
— Найверы хорошо обучили нас.
Я понимающе кивнул и уже собрался идти спать, когда голос циклопа остановил меня.
— Зря ты ввязался в эту охоту, парень. Поверь, на данном пути тебя будет поджидать только горе. Но я буду молиться Икару и великой Искре, чтобы беда обошла тебя стороной.
— Скажите, а почему вы изменили свое решение?
— Сладка месть не та, которая убивает врага, а которая несет жизнь истинному другу. Чуешь, о чем я? Райдер — моя единственная близкая душа на этом свете, и я не собираюсь предавать его, как это сделал Итар со своим братом.
— Получается, что вы не разделяете наших взглядов и не желаете отнять жизнь у Хрома?
Луцлаф задумчиво помял подбородок:
— Не скрою, когда мы начинали охоту, у меня было огромное желание свершить правосудие вместо Всевышнего и его сына Икара. Но со временем я понял, что мстить — едва ли не то же самое, что кусать собаку, которая укусила тебя.
Мне не понравились слова Луцлафа, и я попытался с ним поспорить.
— А как же, вы полагаете, стоит бороться с теми, кто совершил подобное зло? Перепоручить суд небесному создателю?! Или ждать действия Коллегии Праведников?
— Отомстив, ты получишь взамен только боль в сердце, — отрешенно сказал циклоп и затих. Видимо, он больше не собирался отвечать на мои провокационные вопросы, но я не стал отступать.
— Получается, вы решили лететь с нами только ради того, чтобы в решающий момент отговорить капитана?
Мой вывод был слишком смелым. И виноваты в этом были колючие слова циклопа.
— Не отговорить, а уберечь в случае опасности, — невозмутимо ответил Луцлаф и, заметив раздражение на моем лице, решил окончательно расставить все по своим местам.
И начал он с вопроса:
— Скажи, почему ты согласился присоединиться к Райдеру? Опасность миновала. Ты на свободных островах. Зачем рисковать жизнью и возвращаться на материк?
Внезапно лицо Луцлафа сделалось каменным, и его взгляд уперся в меня, словно собирался разорвать на куски. — Чем лично тебе насолил Хром?
Легкий ветерок коснулся лица и обжег мои горевшие огнем щеки. Впервые за долгие месяцы я посмотрел на свою жизнь со стороны и ужаснулся. А действительно: в чем состояла лично моя месть бывшему бунтовщику Рифта? Мои родители, которые якобы погибли в Ржавом городе во время кровавой ночи? Или месть состояла в слепом желании расправиться с тем, кто пытался меня убить?..
