был хороший знак: если мастер не трудоголик, то из других тоже не будет веревки вить.
– К тебе скоро должен прийти кадет, – сказал старпом. – На палубу ему пока рано, так что, начни рассказывать, что да как вообще. Пока он потеряшка, сам понимаешь.
– Ладно, устрою экскурсию по мостику. Лишним не будет.
– И еще капитан просил поднять его в девять, – назидательно добавил старпом. – Вон, я записку оставил.
Чиф указал на желтый стикер, приклеенный прямо посреди журнала с текстом, выведенным толстым маркером.
– Не вопрос, – ответил я интонацией ответственного работника. – Все будет в лучшем виде.
– Смотри, не профукай свой шанс, – усмехнулся Максим.
Со сдавленным зевком наверх заполз Майк, явив нам копну растрепанных смоляных волос.
– Ну, развлекайтесь, – сказал чиф. – Спокойной вахты.
Когда внизу хлопнула дверь, я спросил:
– Ты, выходит, из Мьянмы?
– Не совсем, – ответил Майк. – Родился я действительно там, но уже давненько обосновался в Сингапуре у дяди.
– И где лучше живется? – я не мог сдержать любопытства.
– Сложно сказать, – кадет задумчиво потер нос. – Сингапур большой, но там нечего делать.
– Как это – нечего? – опешил я.
– Ну, мы с друзьями ходим по клубам, а больше там ничего нет.
– Что насчет колеса обозрения?
– Ты это серьезно? – прыснул бирманец. – Разок прокатиться можно. Ладно, два. Но не каждый же день.
– И то верно, – развел я руками.
– Ты лучше скажи: я слышал, что компания возмещает медкомиссию. Это правда?
– Конечно. Только сначала нужно заполнить форму и приложить чек.
– Прекрасно, – обрадовался кадет. – А то дороговато вышло.
– Сколько? – мне всегда было интересно сопоставлять, какие в других странах цены. Филиппинцы на свою зарплату дома, к примеру, были королями, а у нас бы еле сводили концы с концами. Пришел черед узнать о Сингапуре.
– Пятьсот, – тихо произнес Майк. – Баксов.
– Так вообще бывает? – воскликнул я.
– Сингапурских баксов, – уточнил кадет.
– Лучше не стало. Это же целых… – я перевел сумму на компьютере по курсу. – Триста шестьдесят долларов США!
– Видишь, уже не так драматично, – хихикнул новобранец.
– Нет! – уперся я. – У меня дома красная цена медкомиссии баксов тридцать.
– Просто я буддист и не парюсь, – гордо заключил Майк. – Но пусть вернут. Это тоже сумма.
– Ух ты, – выдавил я из себя. – Самый настоящий буддист?
– Да, – с удивлением подтвердил кадет. – А ты что, никогда не видел буддистов?
– Впервые в жизни, – признался я. Где-то на подсознании сложилась цепочка рассуждений, которая вела к Алуфтию. Похоже, я придумал, каким его сделать.
– Тогда ладно, – Майк умиротворенно улыбнулся.
– Ох, подожди минутку, – перебил я новобранца. – Надо разбудить капитана.
За хорошим разговором целый час пролетел незаметно. Я набрал номер, и в ухо влетел прерывистый зуммер. Через секунд десять ответил заспанный голос Антона Сергеевича:
– Телефон… ой, капитан.
Я постарался не засмеяться. Еще не хватало объяснять кадету, чем капитан мог меня рассмешить с утра.
[1] Фрагмент песни Sonny Cher – I Got You Babe
Астролябия так и сидела на крыльце в объятиях великого волшебника. Трогательная сцена затянулась примерно так же, как дождь над Крепководском. Серетун опять почувствовал какой-то подозрительный запах. И с чего вдруг его интуиция слилась с обонянием. Подшмыгивая носом, чародей беспокойно завертелся и начал распихивать спящую красавицу.
– Вставай, соня, вставай!
– Ну, пап, – промурлыкала девушка в ответ и сжалась еще сильнее.
– Автор вернулся, полундра! – завопил что есть мочи Серетун.
Сложно будить пьяную девушку, особенно в фэнтезийном мире, погрузившемся в стазис. Если в обычной ситуации через несколько часов алкоголь отфильтруют почки, и ближайшие два-три похода в туалет решат проблему, то в остановленной Вселенной органические процессы становятся своеобразными. Все дни, что книга лежала в сторонке, Серетун и Астролябия чувствовали себя точно так же – голод не пришел, жажда не убивала, и спирт, пусть даже магический, никуда не делся.
– Что? Кого? – красавица оторвалась от мужественного плеча стареющего мага и подскочила на ноги.
– То! Нас! – резко ответил Серетун. – Займи позицию, надо продолжать сюжет.
– Угу, – с чрезмерным усердием Астролябия побежала к двери и споткнулась на последней ступеньке.
– Осторожнее! – испугался волшебник, но было поздно. Девушка упала на левое колено и рассекла кожу об осколок мрамора, так неудачно попавшийся ноге на пути. Моментально пошла кровь, и по платью расползлось алое пятно.
– За что мне все это? – Серетун на секунду обхватил голову руками и тут же принял позу, в которой его оставил автор. Астролябия собралась и тоже зафиксировалась в устойчивом положении. Перед тем, как мир снова запустился, девушка заметила, что на Алуфтие проступило лицо.
Мощная фигура популярнейшего философа Крепководска внушала уважение всякому гурману, чей острый язык имел честь отведать лучшие образцы кухонь мира эскапистов. Ниспадающие с округлых плеч хлопковые ткани походили на античные одеяния аминомикусцев, жесткие волосы светлого оттенка, увенчанные обручем с причудливой гравировкой, а довершали образ сандалии, надетые поверх носков. Если присмотреться внимательно, то на них можно было прочитать: “Сделано в Аминомикусе”. Эта пара являлась семейной реликвией, напоминающей о том, что Алуфтий Первый до того, как взяться за лопату, работал на ткацкой фабрике, снабжая лучшими носками центурионов Неспиана Замерзникуса.
Увидев старого друга, Алуфтий Третий обрадовался и тут же полез обниматься, согревая великого чародея своим теплым пузиком.
– Серетун, вот уж сюрприз, – весело произнес философ. – Сколько лет, сколько зим.
– Давно не виделись, – скомкано поздоровался маг и обернулся, чтобы посмотреть на Астролябию.
– Боже мой, почему эта красавица ранена? – испугался Алуфтий. – Я вижу много крови на звездном платье. Скорее проходите в дом.
Ничего не понимаю. Откуда у нее на колене рана? Я не упоминал ничего подобного, но сейчас она появилась. Любые попытки стереть абзац и написать заново
