— Ужасно… будто меня отжали в стиральной машине… и голова раскалывается… у вас таблетки нет?
— Я не пользуюсь таблетками. Сейчас все пройдет, — колдун раскрыл ладони перед Юлиным лицом, и она увидела, как боль, широкой черной лентой, выползает из ее рта и ушей, бесшумно исчезая в окне. Через минуту Юля уже спокойно повернула голову, мотнула ею несколько раз.
— Фантастика! И вы можете так снять любую боль?
— Практически, да. Это не так сложно, как кажется. Снимать боль я могу научить тебя за несколько сеансов. Хочешь?
— Да, очень!
— Только придется недельку походить ко мне на занятия.
— А у меня, точно, получится?
— Конечно. Существует очень малое количество людей, в которых нет хоть небольшой предрасположенности к магическим воздействиям, но они, в силу неверия, никогда и не обратятся к колдуну. Ладно, это мы обсудим потом, а сейчас давай вернемся к Мидгейму. Что ты помнишь?
— Ну… я участвовала в суде инквизиции… сожгла какую-то девушку… да?.. Нет?.. — Юля жалобно улыбнулась.
— Ты не просто участвовала! — колдун усмехнулся, — ты была одним из главных вершителей судеб; ты была епископом!..
— Ой, а еще, знаете, у меня осталось ощущение непоправимой ошибки, которую я совершила!
— В контексте ситуации я б не назвал это ошибкой. Ты честно и осознанно выполняла долг, борясь с ведьмами; а внезапно вспыхнувшая любовь?.. По законам своего времени твой поступок абсолютно верен; только из-за того, что ты сожгла эту девушку, любви, вот, у тебя больше нет.
— Как нет? — такому утверждению противилось все Юлино женское существо, — впервые я влюблялась еще в школе! И в институте тоже; вышла замуж — у меня была любовь!
— Расскажи мне о ней, — попросил колдун.
— В смысле?.. — в Юлином представлении словесный рассказ о любви должен был выглядеть потрясающе красивой сказкой; окинув мимолетным взглядом тридцать два прожитых года, она таковой не увидела даже в первом приближении, и испугалась, но колдун отвлек ее, не дав страху перерасти в панику.
— То, что вы произносили всякие нужные слова, ни о чем не говорит, — он уселся в кресло и сложил руки, — знаешь, почему я назвал ваши пламенные признания «нужными словами»? Потому что они наиболее корректно оправдывают физическую близость и в качестве побудительной причины, принимается всеми людьми безоговорочно. Так что без истерик, давай спокойно разбираться. Начнем со школы.
— Это ж было давно, — Юля виновато улыбнулась, — помню, звали его Игорь; он играл в баскетбольной команде и списывал у меня контрольные, поэтому мы всегда сидели за одной партой.
— Все?
— Еще мы гуляли; он провожал меня, мы целовались…
— Ты помнишь свой первый поцелуй?
Юля задумалась. В голову лезли какие-то подъезды, темные улочки, даже закуток у кабинета биологии, но какой же из них был первым? Она честно пыталась оживить воспоминания, и вдруг с ужасом обнаружила, что не может восстановить лицо Игоря, не говоря уже о прикосновениях его губ.
— Не помню, — призналась она тихо.
— Те, кто любят, запоминают его на всю жизнь. Ладно, с этим понятно. Перейдем к институту. Что было там?
— Там?.. Там была у меня подружка; у нее парень, а у него друг. Мы постоянно так и ходили вчетвером и все как-то само получилось… короче, он стал моим первым мужчиной. А когда учеба закончилась, компания распалась. Он уехал; с полгода мы переписывались, ну и все… — Юля пожал плечами.
— То есть, с ним было спокойно, что ты не хуже других, что и у тебя есть некая красивая блестящая вещица, поэтому можно больше о ней думать, ничего не искать; тем более, вы переспали, а это выглядит определенной гарантией… короче, тоже понятно. А потом ты встретила будущего мужа, да?
— Да. Он сразу показался мне очень классным…
— Так называемая, любовь с первого взгляда чаще всего замыкает людей на внешних данных, никак не связанных с душевными качествами. Лучшее, что от нее может произойти — дети. Это не счастье, а трагедия, ибо ее жалко растоптать, но и реальной почвы для долгого существования она не имеет.
— Дело было не во внешних данных… — Юля робко пыталась сопротивляться, хотя внутренне понимала, что у них с Пашей все произошло именно так, — он просто был взрослым и умным. У нас-то что — танцы, кафешки, вылазки, а он уже работал; весь был такой целеустремленный… я думала, если человек такой правильный и надежный…
— Правильный и надежный — это хорошо, а про любовь-то что? — напомнил колдун.
— Про любовь? Он встречал меня, дарил цветы… да! И он первым сказал, что любит меня! — Юля усмехнулась, вспомнив найденные фотографии, и история сразу утратила пафос, — вообще-то, все было нормально, — подытожила она, — но вдруг…
— Ничего не происходит вдруг, — перебил колдун, — человек, как и все в мире, изменяется ежесекундно — нет в природе стабильности, на которую все надеются; типа, мы, мол, такие и нам хорошо, и до самой смерти мы останемся такими же, и нам будет так же хорошо. Сентиментальные «а, помнишь…», произнесенные с дрожью в голосе, говорят лишь об отсутствии у любви будущего. Пойми, каждый миг перед тобой предстает абсолютно новый человек, и если хочешь, чтоб вам оставалось хорошо, ты тоже должна постоянно становиться другой.
— Какой другой?
— А, вот, чтоб понять какой именно, нужна любовь — только она способна подсказать это. Если она есть, вы оба меняетесь синхронно, чтоб постоянно быть интересными друг другу. Если любви нет, вы мысленно замираете в том мгновении, которое свело вас, а потом пытаетесь разобраться, куда ж оно делось. А оно ушло, как только исчезла первичная точка соприкосновения. Обычно в таких случаях сразу начинаются поиски новой точки. Ты искала ее?
— Кого?
— Точку соприкосновения! Ну, у тебя были любовники или хоть кандидаты на эту роль?
— Я встречалась с одним человеком, — Юля почувствовала, что краснеет, но темнота помогла ей оставаться откровенной, — правда, физической близости не получилось — обстоятельства всегда оказывались против нас. Нет, правда!..
— Значит и это не любовь. Любовь не боится мелочных обстоятельств. Если это все, давай поведем итог — что же осталось в твоей жизни, достойного называться любовью?
— Значит, ничего… — ответила Юля, не найдя ни одного возражения.
— Правильно, — колдун кивнул, — если брать данную конкретную жизнь, то ничего. Как ни обидно звучит, но в ней ты для всех выполняешь роль домашних тапочек, без которых ощущается определенный дискомфорт, но нельзя же всерьез говорить, что мы любим свои тапочки? Они просто нужны, когда ходишь по дому, и не более того.
