Тут на улицу вылетел весь состав промысловиков.
- Чего у вас? - деловито спросил Елыч, оглядев местность и не найдя трупа.
- Это у кого первоапрельские шутки первого декабря? - уперев в бока кулаки спросил Виктор.
- Вот, - ткнул в Ивана Петр.
- Она не шевелилась, лежала трупом! Вот Илью спросите! - заявил тот.
Фея смотрела на семейство землян, и вяло пыталась подняться, чувствуя себя больной и разбитой. Она понимала - началось истощение. Отсутствие энергетического и пищевого допинга и обилие стрессов начали процесс распада. Организм начал бунтовать и выдавать сбои.
Семен, видя, что Фее совсем плохо, позвал врача:
- Елыч, помоги ей!
Тот подошел, присел, заглядывая ей в глаза. Хотел пульс пощупать, да по лицу схлопотать не захотел. Пощелкал пальцами, привлекая внимание девушки, но та бестолково отмахивалась и, судя по взгляду, ничего не понимала.
- Ну, крантикус прострацикус, - выдал равнодушно. - На кой ты ее в дом притащил, Горец? Девчонка-то хилая, не сегодня - завтра к пращурам отправится. Зрачки, глянь. Мозговые процессы уже пошли. Считай труп. Блин, Горец, ну, не было печали, тебя кой-то леший в тайгу понес.
- Она выживет! - посерел Комогорцев, напуганный словами мужчины.
- Да не выходить нам ее. У меня ни аппаратуры, ни лекарств нужных нет.
- А какие надо?
- Леший знает, - пожал плечами Елыч. - Она вообще ненормальная какая-то…
- Никаких лекарств не надо, сами как-нибудь, травками отпоим, - заявил Илья, опасаясь, что на инопланетный организм местные эскулапы плохо подействуют, да еще обнаружат какую аномалию, спецорганам стукнут. Те заберут девчонку, исследовать начнут и замучают. Итак со здоровьем у нее ахово, как бы не добавить от незнания.
Семен с надеждой и благодарностью глянул на Степного.
- И то верно, дед Иван и не таких хворых вытягивал, - бросил как лозунг Самарин. Иван фыркнул:
- Ты-то откуда, что знаешь?
- Мне Горец говорил!
- Говорил, - передразнил его Виктор. - Молчал бы, щеня, и не пищал. Короче, мужики, берем Фею на поруки. До весны все равно отсюда не дернуться… и лучше живую девку иметь, чем снежную.
Иван молча сграбастал его и в дом пихнул. Дверь захлопнулась, послышалась возня и переругивание. Илья пошел разнимать мужиков, а Семен подхватил девушку на руки, не обращая внимания на ее сопротивление, прижал к себе крепко:
- Выхожу.
Бросил, как клятву дал, и в дом пошел.
- Петька, Прохорыча разбуди, пусть настой какой приготовит, - попросил друга, проходя мимо.
- Понял, сейчас сделаю.
Придержал двери, чтобы не захлопнулись.
- Помочь? - спросил Иван.
- Постель, - бросил Семен.
- Понял, - пошел вперед. Виктор проводил их взглядом, потрогал заплывающий глаз и пошел на кухню, разобиженный на всех. Илья начал пытать Елыча на предмет укрепляющих организм средств.
Фея чуть не плакала, чувствуя, что ее крепко обнимают мужские руки, и чьи?! Семена! И его и-цы совсем близко, и будто в насмешку над ней, манит, вот только коснись.
Возьми, - говорила сейти.
Возьму, а он умрет, - сопротивлялась женщина.
Он землянин. Агрессивный дикарь. Не ты его, так он тебя, - говорил разум.
Не могу. Его не могу, - каялась душа.
Он обнимает тебя! Он опозорил тебя! Смой бесчестие его кровью, - говорил долг.
А руки продолжали отталкивать, требуя свободы, а значит жизни ему.
- Тише, успокойся, - шептал Семен, с трудом удерживая Фею. Положил на расправленную Иваном постель, начал расшнуровывать мокасины, успокаивая, уговаривая девушку не волноваться. А шнуровка не поддается, хоть рви!
- Сам справишься? Пойду за раскладушкой, кому-то здесь ночевать придется, присматривать, и ясно, не Витьке, - сказал Иван. Семен кивнул:
- Иди. Прохорыча поторопи. А присматривать я за ней буду, - начал искать застежки на рукавах комбинезона.
Иван с пониманием глянул на товарища и вышел.
- Оставь меня! - требовала Эя, отмахиваясь от Семена, который как назло не мог найти застежек.
Бросил это дело, выставил ладони:
- Все! Не трогаю. Успокойся.
Фея затихла, испытывающее смотрела на мужчину и напоминала себе: не верь, будь настороже.
Но где сил взять, как восстановиться, как с истощением справиться?
Пальцы нащупали мэ-гоцо, и замерли, задев другую цепочку: сейкап!
Благодарю, Модраш!
Тяжело дыша, приподнялась и дрожащими руками открыла сапфир. Сыпнула на ладонь пыльцу не жалея. Слизнула.
Семен увидев порошок, кулаки сжал, глаза прикрыв: наркоша.
Надо же ему было вляпаться, связаться с наркоманкой и ночной бабочкой. Вот она, судьба. Терпеть таких не мог, сроду не связывался. И напоролся, на то с чем боролся.
Покосился на нее: все? Приняла - полегчало?
Он дурак переживал, а у нее обычная ломка.
Девушку заколотило. Она попыталась закрыть тайник, но промахивалась.
- Я помогу, - сказал мужчина. Забрал кулон, глянул внутрь: ничего припасла. До весны не хватит, но на месяц спокойно. Завернул крышечку, отпустил сапфир, глядя на девушку: красивая ведь, молодая. Мечта, а не женщина. Зачем же себя губит? - Все можно исправить, кроме смерти, - заметил. И решил для себя, что исполнит обещание, выходит ее, вытащит со дна. - Я тебя вылечу. От наркоты отучу. И никаких клиентов. Ни Витька, ни Ильи. Не дам, поняла? Жить со мной станешь. Принуждать не стану. Пальцем не захочешь, не трону. Но и продавать себя не дам. Меха там, цацки - не проблема, получишь. Я тебя на ноги поставлю. И жить по-человечьи заставлю.
Говорил, как рубил.
Эйфия покосилась на него с подозрением: взгляд как у отца, холодный, тяжелый, голос-то твердый, тон безапелляционный. Что он сказал? Что придумал?
- Уходи. Уйди! - взмолилась.
Семен встал, вытащил из шкафа рубаху, что вчера ей приготовил, кинул Фее:
- Переодевайся. У нас в сапогах да в нарядах спать не принято.
Эя с тоской посмотрела на него:
- Оставь ты меня в покое. Что ты ко мне пристал? Что тебе надо? Какое мне дело, в чем вы ходите? Хоть в шкуры рядитесь, мне-то что? - скинула рубаху на пол одним движением.
Семен поднял ее, положил на руки девушке. Та опять скинула. Он вновь поднял.
Эя зажмурилась, смиряясь, оставила одежду.
- Нет. Переоденься, - показал жестами, свою рубаху выставил, как пример.
Девушка начала злиться:
- Я не тэн, клетчатое носить! - выкинула рубаху ему под ноги. Семен уставился на нее, набрался терпения, поднял и шагнул к девушке, решив переодеть ее силой. Но та видно по его лицу поняла, что он ее бить будет, закрылась руками и зашептала умоляюще. - Не унижай меня, прошу. Не надо, я не смогу после этого жить. Лучше сэн-сэш.
