— Все равно, милейшие господа, что-то тут не вяжется, — сказал Люлю. — Вам не кажется, а?
— В том-то и дело, что кажется, — сказал Богдан.
— Не понятны ни побудительные мотивы, ни связи… — задумчиво пробормотал Баг и вспомнил о лежащем за пазухой «Слове». А потом о дружинниках, кричащих «себе чести, а князю славы». А потом о покончившем с собой начальнике стражи «Керулена». — И еще много чего непонятно, — добавил он. — Но об этом мы и говорить сейчас не будем, смысла нет…
— Вы наблюдали обработанных пиявкой людей в действии? — спросил Дэдлиб.
— О, да, — опять усмехнулся Баг и кратенько рассказал о битве на крыше. Дэдлиб хмурился. Люлю слушал с восторгом.
— Несомненно, в комплекс параметров воздействия входит и соматическая стимуляция, — вроде бы и по-русски, но не очень вразумительно подытожил заморский человекоохранитель, когда Баг закончил. — М-да… Это тоже весьма существенная информация.
— Инспекцию бы какую-нибудь придумать, — мечтательно сказал Люлю. — В лечебнице в этой. От какого-нибудь авторитетного общества защиты животных, например. Королевского… или «Гринпис»… Вы, мол, тут права пиявок серьезно нарушаете, тираните животных почем зря, а подать их сюда, этих пиявок, сейчас мы их будем проверять, показания с них снимать… Или просто пусть кто-нибудь Юллиусу на ногу наступит. Тоже очень весело может получиться… — У него даже пальцы подрагивали от предвкушения того, как может получиться весело.
— Какого рода содействие с нашей стороны вам нужно, господин Дэдлиб? — вежливо спросил Богдан. Тот задумчиво вытянул губы трубочкой и выпустил удивительно ровное колечко дыма.
— Ну, информация прежде всего. А потом… Когда вы решите Сусанина брать или хотя бы побеседовать с ним как следует… нас, собственно, интересуют лишь его внешние связи. Как, на кого, через кого он действовал в Штатах. Вы понимаете. Кто и кому платил. Софти — мелкий исполнитель, раз его так запросто грохнули.
«Ага, запросто, — подумал Баг. — Именно что грохнули: лишь один ботиночек остался…»
— Мы будем рады вам помочь, — сказал Богдан и покосился на напарника. — Правда, еч Баг?
— Конечно, — ответил Баг. — Они меня из Суомского залива вытащили…[46]
Люлю улыбнулся.
— Вытащить из Суомского залива такого доблестного господина, который лишь из-за крайней подлости противников оказался в несколько затруднительном положении, — с искренней радостью сообщил он, — доставило нам всем неизъяснимое удовольствие. Поверьте, милейший господин Лобо. Мы будем и впредь рады вытащить вас откуда угодно, если представится случай.
— А если бы нам не привалило удачи вас вытаскивать? — поинтересовался, ткнув сигарой в сторону Бага, Дэдлиб. — Если бы мы плавали в другом месте? Тогда вы были бы не так рады помочь?
— Отчего же, — дипломатично ответил Баг. — Одно ведь дело делаем… Спасибо за сигару.
Дэдлиб покрутил головой и улыбнулся.
— Однако, господа, я испытываю непреодолимую тягу повидаться с бедным, несчастным, я бы даже сказал — истерзанным болезнью Юллиусом! Да и Сэм испытывает, правда, Сэм? — Понимая, что разговор себя исчерпал и впредь до получения местной человекоохранительной службой новых сведений по делу им с Дэдлибом тут делать пока нечего, Люлю легко поднялся. — Нас отсюда выпустят, господа?
— Только с провожатым, — ответил Баг. — И знаете что, драгоценные преждерожденные… Вы больше ничего по этому делу самостоятельно не предпринимайте. — Он посмотрел на Люлю. — Пусть преждерожденный Тальберг не подставляет ног, чтобы на них ненароком не наступили, ладно? Мы уж сами наведем порядок.
Он встал из кресла и, подойдя к своему столу, нажал кнопку вызова дежурного, чтобы тот препроводил гокэ до выхода.
Управление внешней охраны, кабинет Бага,
22-й день восьмого месяца, вторница,
ранний вечер
— Хорошие люди, — сказал Богдан, когда дверь кабинета закрылась за иноземцами. — Иные совсем, но хорошие.
— Ты когда их раскусил? — с нарочитым безразличием спросил Баг. Окна кабинета выходили на юго-запад, солнце прожигало его насквозь, от широкого окна до часов с кукушкой, мирно тикавших над дверью, — к вечеру стало душновато, да и сигарный дым плавал ворохами невесомых, призрачных одеял; Баг неторопливо поднялся и подошел к окну, открыл форточку. Судья Ди, не открывая глаз, чуть шевельнул ухом. «Спи, мой хвостатенький, все в порядке, спи», — подумал Баг.
С улицы в кабинет ворвались прохладный, просторный воздух и внешние звуки: приглушенный, слитный гул на мостовых и совсем близкие голоса людей, детей и взрослых — прямо под окнами был небольшой сад, излюбленное место прогулок старых и малых.
— А я их вообще не раскусил, — признался Богдан. — После того, как они так настойчиво, почти не скрываясь, принялись интересоваться нашим расследованием, осталось только два варианта: либо они связаны со шпионами… ладно, не кривись — просто с человеконарушителями… и пытаются выяснить, насколько мы продвинулись. Либо они охотятся за теми же человеконарушителями, что и мы, но с противуположной стороны, со своей. Первый вариант мне пришел в голову раньше второго, каюсь.
— Я нынче днем уж подумывал о том, чтобы за ними слежку устанавливать, — нехотя сообщил Баг.
— Могу понять, — ответил Богдан. — Но, видишь ли, когда мне стало ясно, что обработка пиявками идет не против интересов Джимбы, а, наоборот, в его интересах, все встало на свои места. Во всяком случае, многое. Это значило, с одной стороны, что козни строятся совсем не из-за океана. А стало быть, что твои друзья-гокэ вряд ли действуют против нас. Но пиявка-то при всем том приплыла из Штатов! Однако никаких выгод Штатам и их власть имущим миллионщикам от этого не проистекло. Стало быть, увели ее оттуда не по их воле, а вопреки ей или, по крайней мере, помимо нее… Тут уж про Люлю и его друзей все понятно стало, — он немного помялся, потом с некоторой застенчивостью добавил: — Да и, знаешь… честно говоря… как-то мне не верилось, что они враги. Или, может, просто не хотелось этого…
Баг помедлил мгновение, потом невольно улыбнулся и несколько раз понимающе кивнул.
— Велеть еще чаю? — спросил он.
— Очень даже, — немного невпопад, но вполне красноречиво ответил Богдан. — Только хорошо бы, еч, сладкого…
— Сахар очень вреден для мозга, — сурово ответил Баг, снова нажимая кнопку вызова. — И ведь невкусно же! Только напиток портишь.
Богдан покорно вздохнул.
В течение следующих двадцати минут они тихо и мирно сидели друг напротив друга в дальнем углу кабинета, в тени, и уже без посторонних ушей обстоятельно обменивались собранными за день сведениями.
