— А офицеры?
— Отличившиеся имеют право поселиться на месяц в отдельном номере гостиницы для офицеров с приглянувшейся ему девушкой.
— Вот мы подошли к главному пункту нашего разговора, полковник, — жеманно замялась президентша, ну совсем как юная гимназистка. — Помимо специальной подготовки у личного состава вашего полигона будет совершенно иная, хотя и нельзя сказать, что неведомая военным функция.
— Простите?
— Функция репродукции элиты. Мы против хаотического смешения генов в результате каких–то там неведомых любовных порывов и роковых страстей. Института брака больше нет. Зачем позволять рождаться тысячам каких–то дефективных недоносков от юношей по вызову с сомнительной наследственностью? Пусть лучше от элитного мужчины родится тысяча полноценных детей. А сексуально озабоченные недоноски останутся для ублажения свободных женщин без оставления потомства.
— Ну а как вы в будущем сумеете избежать инцеста, если от каждого отца родится тысяча детей?
— Сразу видно, что вы военный. В наше время у каждой коровы в стойле вывешена её родословная до пятого колена. Мы с вами живём в эпоху полной компьютеризации. Вычислить родственников до третьего колена не составит никакого труда. Рождение ребёнка будет подвергаться государственному лицензированию с предварительной генетической экспертизой. Мы бы… в том числе и я, — стыдливо опустила ресницы президентша, — хотели бы получить от вас не менее тысячи великолепных детей.
— То есть вы предлагаете мне должность элитного жеребца в запертом загоне.
— Жеребец в древнесибирской мифологии — символ мужской силы, красоты и доблести. Так вы согласны?
— У меня нет выбора, ваше превосходительство. Ради права на воспитание моих детей я готов на всё. Надеюсь, мне не придётся обслуживать клиенток на дому?
— Что вы! Полигон у озера Кыс — Холь расположен в курортной зоне с термальными источниками, окружёнными сосновыми борами. Элитные дамы и гламурные девушки с радостью будут приезжать туда сами на отдых зимой и летом. Военные всегда пользовались у женщин неизменным успехом. Все связи будут сугубо конфиденциальными, а сам полигон сохранит статус секретного объекта. Итак, вы даёте своё согласие?
— Так точно! — вытянулся Огинский по стойке смирно.
— Тогда пройдёмте в храм, где вы дадите клятву верности новому призванию.
— Я не буддист, а православный.
— Неважно. Бог любит даже атеистов.
* * *
После жуткого обряда торжественного и клятвенного обязательства со сдиранием шкуры с живого барашка, на мездре которой Огинский должен был расписаться собственной кровью, вся процедура закончилась раскручиванием молитвенных буддистских барабанов — хурдэ.
— Почему у вас в дацане Будда с женской грудью? — спросил Огинский у бритоголового ламы.
— Все живущие ныне существа в прошлых жизнях были когда–то нашими матерями, как и сама Просвещённая Будда.
— Он разве гермафродит?
— Не он, а она. Будда — имя женского рода.
Тут–то Огинский заметил на облачении монаха выточки для груди.
— В ламы уже берут женщин?
— Слово «лама» тоже женского рода, если следовать строгой логике.
— Сумасшедший дом, а не дацан.
— Полковник, попридержите язык, вы во храме господнем, — одёрнула его президентша. — Подойдите к этой седовласой ламе и попросите у неё благословение–адис.
Огинский поклонился монахине, и она позвонила над его головой серебряным колокольчиком.
— Что теперь?
— Теперь ступайте к чайнику с аршаном.
— А что это такое?
— Освящённая вода. Плесните чуть–чуть в левую ладонь, отпейте три маленьких глотка для очищения тела, языка и мозгов. Потом омойте остатками воды лицо и голову.
После омовения Огинскому немного полегчало. На выходе из дацана президентша взяла его под руку и улыбнулась:
— Когда вы сможете принять командование нашим секретным полигоном?
— Сразу же после встречи с моими детьми, ваше высокопревосходительство.
— Договорились, полковник. О времени и месте встречи вас уведомят чуть позже. Но непременно пообещайте мне, что вы на свидании с детьми будете точно следовать всем инструкциям, которые сообщат вам представители спецслужб и органов государственной безопасности.
— Всенепременно, ваше высокопревосходительство, — покорно склонил голову Огинский. — Теперь я весь в вашем распоряжении.
* * *
В Тангайском скверике в полдень было непривычно малолюдно. В остальном обстановка тут мало отличалась от будничной, только вот среди прогуливающихся было как–то уж слишком много беременных и молодых мам с колясками.
Огинский вышел на встречу со своими детьми в майке–борцовке и трикотажных шортах в обтяжку, как и было обговорено заранее, чтобы нельзя было замаскировать оружие под складками одежды. На ногах у него были пластиковые шлёпанцы модели «ни шагу назад», в которых далеко не убежишь.
— Папа! — издалека кинулись к нему мальчишки.
Оба были одеты в попугайского цвета рубашки–распашонки с оранжевыми и жёлтыми квадратами и шорты со штанинами разного цвета — одна красная, другая голубая.
Это гэбэшные спецназухи позаботились, чтобы цели для преследования были видны издалека. В такой одёжке с пацанами в городской толпе не затеряешься даже на самых многолюдных улицах.
— Привет, мужики! — сгрёб мальчишек в охапку Огинский и присел, чтобы внимательно оглядеть отдыхающих в сквере.
Мужчинам вход в места массового отдыха населения был строго запрещён. Все мужики — пьяницы и сквернословы. Пусти их в сквер, они тут же развалятся на скамейках с бутылками пива, оскверняя воздух, облагороженный ароматами цветов, матерной руганью. Но и без невоспитанных мужиков тут было что–то не так. Ни бабушек–пенсионерок, ни женщин среднего возраста. Или беременные, или молодые мамы с колясками. Просто цирк — бойчихи президентского спецназа запаслись в колясках целым арсеналом стрелкового оружия по его одинокую душу. Вот же боятся мужиков, суки!
Осыпая поцелуями мальчишек, Огинский прошептал:
— Пацаны! Ни о чём меня не спрашивайте, ничему не удивляйтесь, а выполняйте мои приказы.
— Это игра в войнушку? — заговорщицким шёпотом спросил младший.
— Ага, игра, но всерьёз и по большому счёту.
Он подхватил обоих под мышки и закружил «самолётиком».
Так они дурачились и кружились по газону до самой чугунной оградки сквера, высотой по пояс.
— А вот теперь прыгаем через ограду и быстро бежим вон к той машине с приоткрытой дверцей!
До парковки было всего–те метров пятнадцать, но и на этом коротком отрезке пути им наперерез бросилась толстенная беременная баба. Огинский закрутил её руку за спину, сорвал с неё накладной живот и с быстротой карманника сорвал с «беременной» короткоствольный китайский «калаш» незнакомой модификации и двинул прикладом спецназухе под челюсть.
