В вестибюле всё оставалось без изменений – так же падали из окна разноцветные тени, так же всё выглядело пустынно и тихо. Одиноко висел на вешалке забытый кем-то белый халат, да стояли в углу мягкие тапочки, одна на другой.
Я вышел на улицу и плотно закрыл за собой дверь. Остановился на крыльце.
Кошки нигде не было видно.
На следующий день я снова вышел в парк. Сегодня народа стало больше, как обычно бывает перед выходными. Но основная масса, тоже как обычно, разошлась по домам задолго до полуночи, то есть именно до того времени, когда, снова как обычно, активизируются вампиры. Не знаю, почему так происходит, какие именно процессы проистекают в момент рождения новых суток – может, с этими родами всё и связано? – но после полуночи вампиры буквально звереют, и начинают проявлять истинную вампирочью сущность.
Но пока до полуночи оставалось довольно далеко – около полутора часов, а в чудно тёплый вечер, согласно закону физики о расширении разогретых тел, полтора часа могли тянуться и тянуться.
Темно между тем уже стало, и всюду зажигались фонари, словно на рождественской ёлке – поаллейно – как будто на одной аллее ночь наступала немного раньше, чем на другой. Впрочем, так оно и было – главные аллеи располагались меридионально, – хотя уловить разницу мог только я: человеческая реакция неспособна уследить за той микроскопической разницей во времени, которая отделяет момент загорания одного фонаря от другого.
Но вот фонари зажглись всюду. Ночь сразу набросилась на парк, подобно громадному одеялу, и повисла на фонарных столбах, прогибаясь между ними, но не касаясь земли. Пронзительно вели сольные партии хоры цикад. Неслышно проносились над фонарями летучие мыши, зажмуривая при этом глаза. Мошкара спасалась от мышей, прижимаясь к фонарным колбам и обжигая крылышки. "Между Сциллой и Харибдой", – подумалось мне.
По центральной аллее я успел пройти насквозь: вампиров не обнаружилось. Мои новые рецепторы – хвала создателю! – позволяли видеть нечисть в упор, глазами. От этого, правда, терялась пространственная ориентация системы дальнего поиска, и мне показалось, что оптимальным вариантом будет сочетание двух параллельных систем, тем более что место на голове оставалось вакантным. Мне всё равно, что носить: обычный парик, или вампирорецепторы. Это надо учесть на будущее, а сегодня приходилось методично обходить все аллеи в поисках вампиров, делая вид, что я просто гуляю.
Свернув на боковую аллею, пересекающую главную под острым углом, в самом дальнем конце я уловил красноватый отсверк – блеск глаз вампира. С обычным зрением я бы его не заметил… А с системой дальнего обнаружения на мысленном плане парке здесь бы светилась горячая точка…
Я шёл медленно, поглядывая по сторонам – как бы нехотя прогуливаясь и дыша свежим воздухом – и в то же время стараясь не выпускать из вида скамейку, на которой сидели два парня и две девушки. Но вампиром оказался только один, левый, ближний ко мне.
"Если они друзья, знает ли второй, что тот вампир? А если девушки подружки, парни могут и не знать друг друга, – думал я. – Вообще дружба человека с вампиром проблематична: сегодня друг, а завтра приспичило – и нет друга. Так что зря Лукьяненко старался…"
"Какой бы предлог придумать для начала разговора? – вычислял я. – Попросить закурить? Они вроде не курят, да и у меня сигарет нет…"
Но вампир сам помог мне. Очевидно, желая сострить, приподняться в глазах окружающих девушек, он достаточно громко произнёс, кивая на меня: "Одинокий троллейбус" – надеялся, видно, что я не стану "заводиться", видя, что их двое. Но я стал. И в упор посмотрел на него, выпятив нижнюю челюсть. Он поднялся, нагловато ухмыляясь – вампир обычно сильнее среднего человека, поэтому ему казалось, что повод для ухмылки имеется. И тут я решил показать киношный трюк, сработать на публику – не знаю, с чего вдруг потянуло на подобные эффекты.
– Девушки, – обратился я к ним, сунув руки в карманы, – знаете ли вы, с кем сидите на скамейке?
Девушки переглянулись, не зная, как реагировать на мои слова, и на всякий случай хихикнули.
– Не трогай девушек, – нахмурился он и шагнул ко мне. Остальное произошло почти мгновенно: моя правая рука выметнулась из кармана, сжимая пузырек с кровью, которую я набрал вчера на станции переливания (крышку я успел скрутить.), – и выплеснула содержимое ему в лицо.
Реакция вампира на кровь всегда однозначна и поразительна, а тут я плеснул прямо в глаза. И сразу же – мгновенно! – лицо превратилось в страшную морду: рот хищно перекосился, появились клыки – чуть не прорвав губы, – в глазах вспухнул красный огонь, видимый и обычным взором, пальцы скрючились и обострились когтями. Сузились шильцем и уши.
Всё произошло настолько быстро, что он и сам не понял происшедшей перемены – нет, он, конечно, почувствовал, что изменил вид, но поскольку превращение совершилось не по его желанию, на бессознательном уровне, инстинктивно, осознать не успел. И больше не успел ничего: не сопротивлялся, когда я резким толчком под правую руку развернул его лицом к скамейке, на которой пока ещё сидели девушки. Они увидели его морду и закричали. А в нём боролись два желания: броситься на девчонок, к чему он давно стремился, и к чему влекла вампирская сущность и обличье – и схватиться со мной, что хотел сделать, будучи человеком. Но борьба с самим собой, борьба двух сущностей, дала мне секундную паузу, которой я и воспользовался, вогнав ему под левую лопатку осиновый кол.
Девушки завизжали и бросились в разные стороны. Парень остался на месте, только побледнел и смотрел на происходящее округлившимися глазами.
– Давно его знаешь? – спросил я, сбрасывая обмякшее тело к ногам – оно шлёпнулось, словно большая мокрая тряпка, и недвижимо застыло.
– С-сегодня познаком-мились, – пробормотал он, – п-подруга пригласила…
– Угу, – больше я ничего не сказал. Бросил визитную карточку и ушёл.
"Тяжело работать скоро станет, – подумал я, – начнут на улицах узнавать… А без визиток нельзя…" Но я не сомневался, что подобного не произойдёт – я не политический деятель и не эстрадный певец. Если вампиры узнают, другое дело. Но пока никто из встреченных мной никому ничего не может сказать… А вообще-то интересно – связаны ли вампиры между собой, или каждый работает в одиночку? Каждую ночку – в одиночку… Сохранилась ли у них строгая иерархия – как в их вампирском королевстве?
Неясные воспоминания обеспокоили меня. Я вдруг увидел, словно наяву, мрачную тень высокого, будто бы рыцарского, замка, ночью, озаряемого слабым светом молодой луны и мелкими звёздами; скрипящий подъёмный мост, опускающийся к мутному рву на заржавевших цепях… Красноватый отсвет чадящих факелов в бойницах-окнах, какие-то длинные переходы по сырым низким коридорам со стенами из дикого камня, чуть ли не рычащего от собственной дикости, местами замшелого, а местами покрытого отвратительной плесенью.
