— Если бы я не побывал уже на допросе, я бы тоже не поверил не единому слову.
— А что, если…
Бриг не дал мне закончить.
— У меня возникала такая мысль. Но только в самом начале: очень уж они странно выглядят.
— Особенно глаза.
— Это всего лишь впечатлительность. Поверь: они самые что ни на есть неподдельные роботы. У меня было время присмотреться к ним. Люди не могут быть такими истуканно-прямолинейными. И говорят они точь-в-точь как институтский заика. Помнишь заику?
Я кивком подтвердил: помню.
— Ну так вот — эти точно такие же примитивы. Не представляю только, из какого материала сделаны их лица — очень уж поразительное сходство с живой тканью. Как ты помнишь, тогда гнались прежде всего за внешним сходством. Но сходство — ерунда. Ты вот минуту поговоришь с ними и убедишься — роботы. Живой человек не может быть таким тупицей. Не станет повторять одно и то же двадцать раз. А главное: они совершенно не осмысливают твои ответы, добиваются, чтобы ты сказал то, чего они ждут. Боюсь — скоро и тебя потащат на допрос. Сопротивляться не думай — я уже пробовал. Дубинки у них безотказны.
— О каком допросе ты говоришь? — Ты хоть немного помнишь историю?
— Ну, ты же знаешь…
— Я не про эту, не про позднюю. Помнишь хотя бы средние века, инквизицию и все такое?
— Кое-что помню.
— Тогда ты примерно представляешь, что тебя ждет. Ничего веселого. Главное, сопротивляться бессмысленно. Хотя бы какую-нибудь кочергу в руки.
За этим разговором нас и застали роботы. Они появились вдвоем, изумительно похожие друг на друга, хоть и не совсем одинаковые. Точнее сказать, лица у них не были похожими, но выражали одно и то же — не возьмусь утверждать, мысль или чувство. Они походили на людей, занятых каким-либо делом, не требующим большого умственного напряжения, только лишь внимания и собранности.
Один истуканом окоченел в дверях, похоже, на время совершенно отключился — ничего не воспринимал. Второй обвел нас взглядом своих объективов, встроенных в глазницы так искусно, что их вполне можно было принять за настоящие глаза.
— К-то-из-вас-но-вый…
Бриг подмигнул мне и шагнул навстречу роботу.
— Я-но-вы-й… — сказал он, откровенно передразнивая манеру автомата.
Наверно, Бриг решил проверить, способен ли робот распознавать образы.
— П-ро-й-ди-те. — выговорил робот и отступил в сторону. Но тут же вторично взглянул попеременно на нас обоих — такое впечатление, будто в его башке со скрипом начали ворочаться шестеренки, производя сложные расчеты.
Робот угрожающе поднял дубинку. — Но-вы-й-вы-ше-ро-с-том, — сказал он.
Бриг едва увильнул от карающей дубинки.
Я поспешил выступить вперед, робот дал мне пройти.
— Ты понял! — крякнул вслед мне Бриг. — Он различает нас по простейшим параметрам.
Интересно, если бы мы с Бригом были одинакового сложения, сумел бы тогда робот отличить нас друг от друга? Впрочем, это не столь уже сложное дело. Возможно, внутри его утробы хранится электронный отпечаток наших лиц. и роботу нетрудно сличить их.
Автоматы шагали рядом со мною, одновременно поднимая ноги и печатая шаг. Маршировали, размахивая одной рукой, в другой сжимали дубинку.
Мы шли по главному штреку, затем повернули налево, миновали пустой, скудно освещенный зал, на одной стене мерцали светящиеся приборы. Возможно, это и есть машинный пульт.
Еще раз повернули влево и попали в невысокий и узкий штрек, который заканчивался тупиком. По обе стороны располагались ниши и запертые двери. Кое-где подле дверей в неподвижных позах стояли роботы. Чуть взблескивали их объективы, когда мы проходили мимо. Слышалось гудение вентилятора, в штреке явственно ощущалось легкое дуновение, различались странные запахи — можно было подумать, что мы попали в зверинец.
Меня подвели к двери в одной из ниш. Робот, стоявший там, притопнув щелкнул резиновой палкой и распахнул перед нами дверь. Мы очутились в тесном помещении, с низким потолком, точнее, каменным сводом, на котором поблескивали кристаллы. В центре каморки находился стол. За ним, монументально расставив ноги, сидел робот. Должно быть, лицо у него было изготовлено из более грубого материала, совершенно лишенное мимики, одеревенелое. На одежде навешаны иные знаки, чем у роботов, сопровождавших меня. Руки лежали на столе неподвижно. Возможно, он находился пока не в рабочем состоянии. Первым знаком, что он действует, было движение головы. Объективы впились в меня: вероятно, фотографировали, запоминали параметры.
— Са-ди-те-сь, — произнес он, четко выстреливая по отдельности каждый слог, и рукой указал на стул.
Видимо, стул был привинчен к полу, я не смог сдвинуть его с места. Пришлось протиснуться на сидение. Роботы встали позади. Я хоть и не видел их, но слышал, как они переместились. И даже знал, что их дубинки угрожающе подняты.
"Ни одного неосторожного движения, — мысленно сказал я себе. — Держаться так же, как они: замедленно, неторопливо, не проявляя эмоций, чтобы не настораживать их понапрасну».
Робот долго рассматривал меня. Неслышно работали биоэлектронные нейроны внутри его черепа. Разместить их можно было где угодно. Но, скорее всего, они находились именно в голове: ведь в остальных частях тела нужно было поместить искусственные мышцы, имитирующие движения человеческого тела. Не совсем, правда, удачно имитирующие. Лучшего результата конструкторы достигли в маховом движении руки, поднимающей и опускающей дубинку.
Я с удивлением разглядел на столе под руками робота стопку старинной бумаги и авторучку, какими пользовались лет полтораста-двести назад. Писать, что ли, он намеревался? Я знал, как сложно обучить робота письму — куда проще вмонтировать в одну из его рук печатающее устройство, если уж нужно было, чтобы робот писал.
Должно быть под столом находился потайной выключатель — внезапно зажглась сильная лампа в рефлекторе, укрепленная на краю стола, как раз напротив меня. Ослепляющий свет ударил в глаза, я невольно зажмурился и отклонился в сторону, но роботы грубо возвратили мою голову под безрадостный луч прожектора. Послышался лающий голос моего истязателя:
— На-зо-ви-те-со-о-бщ-ни-к-ов, как-про-ник-ли в ша-х-ту, с ка-ким за-да-ни-ем…
Злость закипала во мне, я через силу сдержал себя. До тех пор пока я не выясню программу, по какой действуют роботы, я ничего не достигну. Признаться, мысли мои зашли в тупик. Я никогда не слыхивал о роботах, которые истязают людей. Инга права: я не знаю чего-то очень важного из истории позапрошлого века. Я хорошо представляю, какими путями развивалась техника, но как мыслили те, кто управлял ею, не имею понятия. Инга будет торжествовать, когда узнает, в какую переделку я попал из-за своего невежества. Я просто обязан выпутаться из этой истории своими силами. Вначале испытаю, как они поведут себя, если скажу правду.
