— Так тебе еще мало того, что я воздержался от советов по поводу твоих капиталовложений?!
Судья был разбужен шумом адвоката, защищавшего Вора, и, оглянувшись во гневе, был уже готов приговорить Вора к пожизненному заключению, когда тот сказал:
— Осмелюсь попросить вас освободить меня, и поверьте — я в долгу не останусь.
Купленный этим пустым обещанием, довольный Судья отпустил его. Вскоре он обнаружил, что это было более чем пустое обещание, поскольку, проворовавшись, он был освобожден Вором, который стал Судьей.
Члены Законодательного Собрания, которым было заявлено, что они самые подлые воры в мире, решили покончить жизнь самоубийством и купили себе по савану. Сложив их в удобном месте, они приготовились перегрызть друг другу глотки, но, пока они точили зубы, какие-то Бродяги, проходившие той же большой дорогой, украли их саваны.
— Живем, ребята! — воскликнул один из Законодателей. — Мир лучше, чем мы думали, — в нем есть гораздо более подлые воры!
Рабочие обувной фабрики объявили забастовку, заявив: «Зачем нам кормить и одевать своего хозяина, когда у нас у самих мало чего есть?» Хозяин, не дождавшись рабочих и сочтя времена тяжелыми, сжег фабрику, чтобы получить хотя бы страховку. Тогда забастовщики решили бойкотировать медный грош.
Издатель, превозносивший честность, смелость и предприимчивость своей газеты, был очень расстроен, узнав, что подписчиков становится все меньше и меньше. Но однажды его осенило, что следовало бы просто перестать писать о том, что его газета честна, смела и предприимчива, и сделать ее такой. «Если эти качества столь непопулярны, — рассуждал он, — то не имеет смысла популяризировать их.» При новой политике у него оказалось столько подписчиков, что его конкуренты изо всех сил старались пронюхать, в чем секрет его успеха, однако он хранил его до тех пор, пока не умер и его секрет не умер вместе с ним.
К Членам Законодательного Собрания, занятым описью своих состояний, в конце заседания подошел Честный Горняк и предложил им поделиться с ним.
— А почему ты не обзавелся своим собственным состоянием? — осведомились Члены Законодательного Собрания.
— Потому, — ответил Честный Горняк, — что я все время был занят добыванием золота, и у меня совершенно не осталось времени раздобыть что-нибудь стоящее.
Члены Законодательного Собрания посмеялись над ним, заметив, что если он тратит время на всякие безделушки, то ему нечего ждать участия в дележе прибылей промышленности.
Государственный Служащий, занимаясь сносом величественного здания капитолия, встретил Привидение своего предшественника, который вышел из своей политической могилы, чтобы предупредить его о том, что Бог все видит. Так как место встречи было уединенным, а дело было глубокой ночью, Государственный Служащий снес величественное здание капитолия и, обратившись к Привидению своего предшественника, предложил вырвать ему ноги. Привидение ответило, что у него и рук-то никогда не было, и пока они выясняли отношения, другой Государственный Служащий молча присоединил величественное здание капитолия к своей коллекции.
Два Вора украли рояль и, будучи не в состоянии разделить его пополам без остатка, обратились в суд и вели тяжбу до тех пор, пока каждому из них не пришлось раскошелиться на доллар, чтобы подкупить судью. Когда они уже были совершенно не в состоянии дать хоть что-нибудь еще, появился Честный Человек и за небольшое вознаграждение получил такое решение суда, по которому он забрал рояль домой, где его дочь воспользовалась им для укрепления своих бицепсов, собираясь стать знаменитым боксером.
Индеец, изгнанный из плодородной долины Белым Поселенцем, сказал:
— После того, как ты ограбил меня, отняв у меня мою землю, мне ничего не остается, как пригласить тебя на танец войны.
— Я ничего не имею против твоего танца, — сказал Белый Поселенец, вставляя свежий патрон в свое ружье, — но если ты вздумаешь беспокоить меня и попытаешься заставить меня плясать под твою дудку, я сделаю из тебя совершенно покойного Индейца, оплакиваемого всеми, кто тебя знает и не знает. Ну-ка, вспомни, как ты получил эту землю?
Претензии Индейца были удовлетворены соломенной шляпой и оловянным рожком.
Ополченец, гневно нахмурившись, встал на углу улицы, и люди обходили его далеко вокруг, вспоминая при его виде об ужасах войны. Чтобы напугать их еще больше, он зашагал к ним, его сабля запуталась у него в ногах, и он упал на поле славы, а люди шли мимо и мимо и пели свои мирные песни.
Государственный Деятель, услышав, как Рабочие поют во время работы, и решив тоже стать счастливым, спросил, что принесло им счастье.
— Честность, — ответили Рабочие.
Государственный Деятель тоже пожелал стать честным, но тут же умер, разрываемый желаниями.
12. Волк, Который Хотел Быть Львом
Дурак, которому кто-то сказал, что он великий человек, поверил этому и устроился Администратором на Передвижную Интердегенератскую Выставку Консервированных Идиотов. На первом же заседании Правления его ошибочно приняли за один из наиболее хорошо сохранившихся экспонатов и приказали рабочему поставить его на соответствующее место в витрине.
— Эх! — сказал он, когда его выводили. — И почему я не остался там, где покрой моего лба встречается так часто, что известен под названием Миролюбивый Откос?
13. Король Чурбан и Король Аист
Люди недовольные Демократическим Правительством, которое крало не больше, чем у них было, избрали Республиканское, которое не только крало все, что у них было, но и вымогало долговые обязательства, обеспеченные закладными на случай осуществления надежды на смерть.
Сенатор стал размышлять следующим образом: «На деньги, которые я получу за голос в пользу законопроекта о субсидиях кошачьим ранчо, я могу купить инструменты взломщика и открыть банк. Доходы с этого предприятия позволят мне приобрести длинную приземистую черную шхуну, поднять на ней пиратский флаг и заняться коммерцией в открытом море. Из прибылей от этого дела я смогу заплатить за президентское кресло, которое, при окладе 50.000 долларов в год, через четыре года даст мне…» — но вычисления заняли у него столько времени, что законопроект о субсидиях кошачьим ранчо прошел без его голоса, и он вынужден был вернуться к своим избирателям абсолютно честным человеком, терзаемым угрызениями чистой совести.
