Владимир Хлумов - Мастер дымных колец

— Так, — протянул Варфоломеев. — Мы находимся на правом берегу.

— Конечно, он же выше, чем левый, — не понял Илья Ильич, зачем по такому пустяку нужно было устраивать отдельный опыт.

Варфоломеев посмотрел на своего учителя, как взрослые смотрят на своих малоопытных детей, и сказал:

— Это я так, на всякий случай. Пойдемте-ка, посмотрим, что там на мосту.

Они остановились на мосту, огляделись, пытаясь определить, чем тут занимаются местные аборигены. А местные аборигены, казалось, не преследовали никаких определенных целей. Казалось, у них тут и вправду приближается какой-то праздник и люди просто гуляют, жуют мороженое, целуются, покупают сувениры и готовятся к веселым событиям. Ученик и учитель так увлеклись разглядыванием этого нетрудового веселья, что не заметили, как со стороны башни к ним подкралась небольшая группка молодых аборигенов и бросила им под ноги какую-то вредную вещь. Вещь со страшным шипением закрутилась на асфальте, и через мгновение раздался оглушительный взрыв. Облако синего дыма окутало насмерть испугавшихся пришельцев и вскоре рассеялось, оставив едкий серный запах. Илья Ильич сидел на асфальте, схватившись рукой за сердце, а Ученик, растерявшийся вначале, пытался ему помочь. Все это происходило под громкий хохот молодых террористов. Впрочем, насмеявшись вдоволь, они благодушно помахали землянам, поздравили их с наступающим и двинулись дальше в поисках новой жертвы.

— Что это было? — спросил Илья Ильич раненым голосом.

— Не знаю, наверное, петарда, — Варфоломеев помог Учителю подняться.

— Зачем они?..

— Веселятся.

Опять раздался оглушительный взрыв. На этот раз жертвой стала влюбленная парочка, примостившаяся на чугунном парапете. Юноша, захваченный взрывом так же внезапно, как и земляне, оторвался на секунду от своей знакомой и, добродушно улыбаясь, помахал шалопаям кулаком.

— Ну и веселье, — Илья Ильич отряхивался от пыли. — Дикое веселье.

Да, здешний народец действительно показался Илье Ильичу диковатым. Потом, когда земляне ходили по городу в поисках какого-нибудь культурного центра, первое впечатление только усилилось. Здешние жители вообще не обращали внимания друг на друга, это было видно и по тому, как бессистемно они одеваются, и по тому, как вольно они вели себя. На одном из перекрестков пришельцы наблюдали следующую картину. На красный свет остановилась открытая приземистая машина, и водитель, вместо того, чтобы напрячь свое внимание на переходе, принялся целовать свою полуголую спутницу. При этом ни прохожие, ни полицейские не обратили ни малейшего внимания на это вопиющее дорожное нарушение. Когда же вновь зажегся зеленый, а водитель неотрывно продолжал свое занятие, остальные автомобилисты не только не возмутились, но наоборот, объезжая, весело сигналили проказнику, как бы ободряя его действия. Стоило ли после этого удивляться, что жители странного города беспрепятственно ходят по газонам, а некоторые прямо здесь на травке загорают или просто спят? Но, более того, землян поразила нервозность здешней системы обслуживания. Стоило им заглянуть в магазинчик или подойти к одному из многочисленных прилавков, от которых буквально проходу не было на набережной, как продавцы тут же подбегали к ним с преданными лицами и спрашивали, чего желают потенциальные покупатели. Хорошенькие девушки в белых чепчиках называли их мосье и готовы были буквально на все, лишь бы покупатели хоть что-нибудь взяли. Земляне, впрочем, ничего не покупали, неизвестно, сколько им еще тут гостить, но повсеместно получали благодарственные взгляды и просьбы заходить как-нибудь еще.

Все же у перекрестка, где произошло вопиющее нарушение транспортных законов, земляне не выдержали и купили два длиннющих хлебных полена, набитых ветчиной, колбасой, кажется, котлетой и какой-то зеленью. Спустившись к воде, они забрались под мост с романтическим названием Мост Искусств и там в тени отобедали.

— Наша Темная, пожалуй, пошире будет, — сказал Илья Ильич, провожая взглядом плоский прогулочный катер, разукрашенный разноцветными флажками. С катера доносились музыка, звонкий смех и аплодисменты — там веселились. А здесь, на одетом в гранит берегу, первые корешки пустила ностальгия.

— Как там наши? — не выдержал напора воспоминаний Илья Ильич. — Как Соня?

Варфоломеев отмалчивался.

— Наверное, Евгения уже отпустили, — Учитель посмотрел на Ученика, ожидая поддержки.

— Наверное, — сухо поддержал Варфоломеев.

— Да, я тоже уверен, — приободрился Илья Ильич. — Правильно, что я улетел. Им там сейчас, молодоженам, раздолье в двух комнатах. Соня, наверное, пошла в школу работать вместо меня. Я просил товарища Романцева, чтобы перевели ее из библиотеки. Там, знаешь, у нее неприятности назревали в последнее время.

— Какие неприятности? — удивился Варфоломеев.

— Да я ей говорил: не надо эти книги в библиотеке держать, давай домой перенесем…

— Запрещенные книги, что ли? — догадался Варфоломеев.

— Да какие они запрещенные, так… — Илья Ильич вяло махнул рукой.

— Кто же их там читал, в этом захолустье?

— Никто и не читал, для будущего хранила.

— Значит, верила, что найдутся читатели?

— Мне не верила, а в счастливое будущее Северной Заставы верила. Илья Ильич приумолк на минуту, а после изрек: — Теперь это будущее наступило. Теперь, Сережа, после нашего старта Северная на всю страну прогремела. Теперь, наверное, уже поехали на нашу землю молодые образованные люди поднимать культурную целину. Ты, Сережа, вместе с институтом к нам переводись теперь. Прямо, как вернемся. Да что там институт, университет откроем, я и место приглядел на правом берегу. Илья Ильич вспомнил, как в последний раз они с Соней стояли на берегу Темной и как поразил его примелькавшийся с годами пейзаж. — И соборы златоглавые построим, и дома с излишествами, и памятники поставим не хуже, чем здесь. Только я все-таки думаю, культуры и нравственности у нас побольше будет. Представляешь, Сережа, приезжаешь ты в Северную, размечтался Илья Ильич, — выходишь на проспект, останавливаешь любого прохожего и спрашиваешь, как найти профессора Пригожина. А тебе говорят, мы не знаем профессора Пригожина, расскажите подробнее. Ну, ты тут намекаешь двумя-тремя словами, и прохожий тебе говорит: да он наверняка в Главной Астрономической Обсерватории сейчас — и ты уже рад. А прохожий все равно не унимается и начинает тебе подробнейшим образом рассказывать, как туда проехать: сначала на метро, потом на автобусе.

— На метро? — переспросил Варфоломеев.