попадалось людей, которые на вопрос «чего ты больше всего хочешь» ответили бы «истины»? — ехидно поинтересовался Вениамин. — Большинство предпочитают вообще ничего не знать о своём потенциальном могуществе, наверное, чтобы не расстраиваться из-за того, что ленятся напрячь мозги, а остальных вполне устраивают красочные сны о реальности, вместо самой реальности.
— Вы шутите? — Василиса недоверчиво нахмурилась. — О каких снах идёт речь?
— Представь, что ты находишься в пещере Алладина, полной сокровищ, — глаза мага азартно заблестели. — Эти сокровища принадлежат тебе по праву, и ты можешь взять, то бишь материализовать, любой объект из пещеры. Правда, есть одно условие: для того, чтобы реализовать свои права, ты должна осознавать своё могущество. Да о подобной халяве, наверное, можно только мечтать, — Вениамин весело хохотнул, — но вместо того, чтобы заняться бесплатным шопингом, ты закрываешь глазки и с комфортом укладываешься баиньки прямо на куче драгоценностей.
— Я что дебилка, по-вашему? — возмутилась Василиса.
— Согласен, назвать подобное поведение слабоумием — это всё равно, что вообще ничего не сказать, — Вениамин задорно подмигнул своей ученице. — Беда состоит в том, что именно так мы и поступаем. Нам отчего-то гораздо милей сны о сокровищах, нежели сами сокровища. Кому нужна эта пресловутая реальность, когда сны такие яркие и соблазнительные, что совершенно не хочется просыпаться.
— Наверное, буддисты поэтому называют постижение своей природы пробуждением, — догадалась Василиса. — А что нас ждёт после пробуждения?
— Возможность создать свой мир, — просто ответил Вениамин. — По-моему, достойное вознаграждение за отказ от иллюзий.
— Как же мы его создадим, если наш ум умеет работать только с иллюзиями? — возразила Василиса. — Вот Вам и причина нашей сонливости, ведь там, за пределами сна мы бессильны что-то создавать.
— Ты права, ум для работы с вибрациями не годится, — Вениамин поощрительно похлопал разбушевавшуюся защитницу сновидцев по коленке, — нам нужен другой инструмент. Ты слышала о троице?
— Это про отца, сына и святого духа? — Василиса насмешливо сдвинула бровки. — Да это всё сказки для верующих.
— Исходное значение троицы было иным, — спокойно пояснил Вениамин, — оно включало в себя мать, отца и дитя. И речь, разумеется, не шла про какое-то святое семейство, таким образом описывали природу человека.
— Про мужское и женское начала я слышала, — Василиса ехидно захихикала, — а вот о том, что в нас вдобавок живёт маленький сорванец — это для меня новость.
— Не сомневаюсь, — презрительно усмехнулся маг. — Те, кто управляет этим миром, приложили немало усилий, чтобы его жители утратили знание о своей третьей ипостаси. Но вопреки принятым ныне представлениям, человеческое сознание на самом деле не двойственное, а тройственное, вернее, потенциально тройственное.
— А что такого сакраментального в этом знании? — Василиса, похоже, совсем не впечатлилась свалившимися ей на голову откровениями. — Ну живёт где-то у нас внутри маленький ребёнок, и что с того?
— Всё зависит от интерпретации понятия «дитя», не так ли? — глаза Вениамина азартно заблестели. — А ты его интерпретируешь неверно, так что будем разбираться с самых азов. Любой проявленный объект априори обладает двумя качествами: формой и содержанием. Форма у всех объектов разная, именно она определяет, например, нашу индивидуальность, а вот содержание у всех одно. Это ничто иное, как Абсолют. Форму принято ассоциировать с мужским началом, а содержание — с женским.
— Пока ничего нового, — ехидно заметила Василиса.
— Ну, если ты такая умная, тогда попробуй охарактеризовать наше мужское начало, — Вениамин сделал приглашающий жест рукой, как бы уступая сцену ученице. — Какие свойства ему присущи?
— Творческое начало, наверное, — предположила та, — а ещё волевые качества, в общем, всё, что необходимо магу.
— Верно, — Вениамин ободряюще улыбнулся, — и это потому, что главным атрибутом, через который наше мужское начало себя манифестирует, является ум — эдакая волшебная палочка для создания иллюзий. А что ты можешь сказать про женское начало?
— Что тут скажешь? — Василиса немного замялась. — Природа Абсолюта непознаваема, Вы же сами сказали. Похоже, женскому началу и не нужны свойства с атрибутами, оно и без них является источником всего.
— Ну прям ода в честь прекрасного пола, — ехидно ухмыльнулся Вениамин. — Одна беда, женское начало не умеет творить осознанно, этот источник создаёт новые формы спонтанно и так же спонтанно их растворяет. Без творческого потенциала и воли мужского начала оно является просто стихией.
— А мужское начало без источника вообще импотент, — Василиса восприняла слова мага как наезд на женщин и встала в боевую стойку. — Какой смысл чего-то придумывать, если взяться ему неоткуда?
— Браво, я бы и сам не описал это лучше, — похвалил её Вениамин. — Думаю, ты уже легко догадаешься, что случится, если эти два начала соединяться?
— Вы говорите о совокуплении? — щёчки Василисы смущённо порозовели.
— Я говорю о синтезе, — поправил её Вениамин. — Но в целом ты права, явления эти одного порядка. Только дитя мужчины и женщины не будет ничем принципиально отличаться от породивших его существ, а дитя, порождённое союзом двух начал — это нечто совершенно новое. Это управляющий элемент. Понимаешь теперь, почему я сказал, что наша природа тройственна лишь в потенциале?
— Не каждая парочка способна и желает размножаться, — Василиса покраснела ещё сильней.
— А в мире начал равноправное слияние — это явление вообще чрезвычайно редкое, — продолжил её мысль маг. — Но именно порождённый мужским и женским началом сознания управляющий элемент способен работать с вибрациями Абсолюта. Это и есть тот инструмент, с помощью которого Создатели создают свои миры.
— Надо же, какие забавные аналогии, — Василиса задумчиво улыбнулась, — тот, кто придумал троицу, наверное был очень романтичным человеком.
— Скорее, наблюдательным, — возразил Вениамин. — Мироздание, при всём его разнообразии, строится из одних и тех же кирпичиков. Что наверху, то и внизу. Именно поэтому мы можем судить о божественном, просто наблюдая за своей жизнью.
Беседа плавно сошла на нет, и вскоре Василиса покинула своего учителя, вдохновлённая новыми знаниями. А вот сам учитель ещё долго сидел в своём кресле, тоскливо глядя на закрывшуюся за Василисой дверь. Ему вдруг сделалось грустно от осознания того, что эта увлекательная беседа была у них последней. Всего через один день Василиса придёт в школу магии в последний раз, чтобы навсегда покинуть уже не своего учителя, а мир Игры. Вен искренне хотел верить в то, что его финальный эксперимент закончится успешно, и первый из бывших игроков сумеет наконец преодолеть барьер между мирами, открыв тем самым дорогу остальным. Но даже если это случится, и Василиса благополучно доберётся до Аэрии, обратно в Игру её уже не пустят. Ратава-корги не станут рисковать единственным одолевшим барьер аэром, а про Совет Пятёрки даже говорить не приходится.
Василиса в этот момент тоже думала о прошедшей беседе, правда, тоска предстоящего расставания
