– Говорят, ты пришел сюда сам? – произнесла она, когда мы прошли вниз и вверх несколько лестниц. Я кивнул.
– Так точно, сеньора. Сам.
– И что же тебя сподвигло на такой безумный и глупый поступок?
Я решил не юлить. Не с ней.
– Безысходность, сеньора. Мне больше некуда было податься. Срочно потребовалось научиться защитить себя, а кто еще на планете научит этому? И кто научит лучше?
– А как же специфика? – усмехнулась она. – Условия? Традиции? Это как бы… Не мужское заведение!
Я согласился:
– Да, так и есть, сеньора. Но вы правы, в этом заведении всё держится на голой традиции, а традиции имеют свойство рано или поздно меняться. Или хотя бы нарушаться. Так почему бы не со мной и не в этот раз?
– Логично! – Она скупо рассмеялась. – А ты наглый юноша!
– Стараюсь! – подобрался я.
– И от кого же тебе срочно понадобилось защититься? Уж не от Кампосов ли?
– От них самых, сеньора, – я опустил голову.
– Но насколько мне не изменяет память, перед моим отъездом ситуацию с Кампосами разрулили. – В ее голос закрались ледяные нотки. – Ты сам разрулил ее, в школьном фонтане. А мои люди после поговорили с Виктором, объяснив, что его сын не прав, и ему не стоит вмешиваться в молодежные разборки. Как же так?
Мне захотелось сжать кулаки от досады:
– В фонтане была победа, сеньора, но победа в битве. Войну в целом я проиграл. Несмотря на вмешательство сильных мира сего и ваш разговор с Кампосом-старшим.
– …А мне больше не хочется проигрывать войны! – с жаром, какого не ожидал сам от себя, закончил я.
Она понимающе кивнула:
– Правильно, войны надо выигрывать. Битвы не обязательно, а войны – надо. Это закон любой победы, полностью тебя поддерживаю!
…Конечно, это не умаляет глупость твоего поступка, но что сделано – то сделано.
– То есть, вы допустите меня до испытания? – напрягся я. Она обернулась и насмешливо хмыкнула:
– А ты хотел бы его пройти? Ты все еще хочешь к нам?
Мне рассказали красивую историю о том, как тебя пытались привлечь, какими средствами для этого пользовались. И после всего ты вновь пришел сюда? Смысл?
– Смысл? – Я грустно усмехнулся. – Понимаете, сеньора, и тогда, и сейчас, мною двигало одно и то же чувство – безысходность. Просто тогда оно было неосознанное, необдуманное: я чувствовал его, переживал, и бросился в первый же пришедший в голову омут. Глупость, но клянусь, если бы пришло на ум другое – я был бы сейчас не с вами.
Сейчас же моя безысходность осознанная – я могу отказаться, жить дальше, и жить счастливо… Какое-то время. Но следующую войну я проиграю, и это знание пребудет со мной вечно.
Что лучше, знать об опасности и быть несчастливым, или не знать, и жить счастливо? До первой «войны»? Ответьте вы, как боевик и опытный человек? Как бы поступили вы?
– Тебе интересно мое личное мнение? – Сеньора рассмеялась. Но смеялась она сквозь призму некой серьезности – я забавлял ее, но относилась она ко мне с подчеркнутым уважением. – Почему?
– Ну, интересно же личное мнение доверенного лица королевы? – потянул я.
– Хорошо. Я думаю, ты поступил правильно. – Смешок. – Потому, что я сама бы поступила также. Разница лишь в том, что мне никогда не пришла бы в голову мысль заявиться сюда. А тебе пришла.
…Поэтому да, лучше быть несчастным, но знать об опасности. И то же самое тебе скажет Лея, если ты ее об этом спросишь. Ну, вот и пришли!
Перед нами стоял гермозатвор со странной символикой – кондором, но голубым, в голубом же круге. Сеньора полковник приложила к глазку браслет, и створки его поехали вниз и вверх соответственно.
Мы вошли, и к нам сразу кинулась фигура в доспехах без шлема с винтовкой наперевес. Этой сеньоре было под тридцать – старая гвардия, на рукаве ее красиво смотрелась голубая же повязка с белым контуром того самого кондора в круге.
Сеньора вытянулась, отдала честь. Без подобострастия – просто так положено. Моя спутница ответила тем же.
– Вольно! Иди следом.
И мы вновь двинулись по коридору, втроем. Створки гермозатвора за нашими спинами встали на место.
– Это территория наказующих, – пояснила мне сеньора Гарсия. – Ты знаешь, кто такие наказующие?
Я отрицательно покачал головой.
– Внутренняя служба безопасности корпуса. Название уходит сутью в понятие «наказывать» – изначально мы наказывали тех, кто оступился. Кто ослушался приказа или своими действиями подставил под удар интересы королевы.
– Утилизация, – блеснул я интеллектом. – Вы это так называете.
Сеньора Гарсия кивнула.
– Еще нас зовут зондер-командой. Мы не подчиняемся Мишель, только королеве лично. И занимаемся не всегда одними лишь бойцами корпуса. На этой планете много тех, кто оступается… – недовольно потянула она, глаза ее зло блеснули.
«Ей не нравится то, что она делает, – понял я. – Но она знает, что у нее нет выбора».
– Заходи.
Еще одни створки разъехались, теперь уже вправо и влево, и мы вошли в помещение, которое можно назвать одним словом – «костюмерная». Или кладовая, но со спецификой хранения. Здесь, развешенные на специальных приспособлениях, компактно висели различные наборы доспехов и скафандров: серые безликие, серые и зеленые армейские , красные – а это уже доспехи марсианской республиканской армии, лазорево-голубые парадные личной стражи его величества императора Владычицы Южных Морей, черно-синие и черно-серые хаки с русским триколором и андреевским флагом на шевроне, красно-желтые Национальной армии Китая, сине-красные австралийские королевские… Да тут их!!!..
Сеньора уверенно прошлась вдоль стеллажей и указала на отсек, в котором висело около трех десятков одинаковых черно-синих доспехов с эмблемой департамента безопасности на шевронах и золотым орлом на груди.
– Выбирай любой. Тот сдашь назад. Отведи его потом к «полосам смерти» – последняя фраза предназначалась сопровождающей нас сеньоре. Та молча кивнула. Сама же сеньора Гарсия быстрым шагом двинулась назад, не говоря мне больше ни слова.
Я повернулся к ближайшему доспеху и провел по нему рукой. Клево!!!
* * *
– Мишель, ты понимаешь, что есть такое слово, «некогда»?
Мишель понимала. Но твердо стояла на своем. «Ты должна там присутствовать». «Обязана». «Ты – один из самых влиятельных офицеров, глава наказующих, это твоя обязанность – присутствовать при эпохальных событиях»…
Она была согласна с этим – да, принятие первого мальчика в качестве эксперимента – событие эпохальное, знаковое. Но ей, действительно, было некогда. Она прилетела всего несколько часов назад, еще не пришла в себя после невесомости и посадочных перегрузок. А дела не ждут. Лея снимет голову за простой. Как бы Елена не относилась к этому проекту, она признавала, что он гениален, а саботировать гениальное у нее не поднималась рука.
