- Солнышко моё... - она отвернулась, чтобы не расстраивать его слезами. - Да, конечно, мы будем играть. До последнего!
- Что ты имеешь в виду?
- Раздавай... Господи, какой холод!
- Ничего, ничего, - успокаивал любимый, сдавая карты. - Мы уедем на Гаваи, где вечное солнце... Хотя, нет! Мы же должны остаться здесь, на острове. Займёмся гостиничным бизнесом. Ведь теперь это наш отель.
- Конечно, мы останемся здесь, милый. Навсегда.
- Денег ещё много, - с воодушевлением продолжал Ллойд. - Хватит и на ремонт и на жизнь, пока наш отель не станет широко известен, а...
- Денег? - перебила Беатрис. - Много денег?
- Ну да, - улыбнулся Ллойд. - Я ведь отдал меньше половины. Я знал, что наши денежки...
- Ты отдал ме... Так ты не все деньги отдал?!
- Нет конечно, я же не дурак. Я никогда не верил до конца этому Деллахи. Да и Липси... странный он какой-то. Глазки добрые, язык медовый, а что там у него в душе...
- Впрочем, какая теперь уже разница, - не слушала его Беатрис.
- В смысле?
- Ничего, мой хороший, ничего. Давай играть.
- Что-то меня опять в сон потянуло... Я стал таким соней!
- Пойдёшь в комнату, приляжешь?
- Нет. Я здесь. У тебя на коленях. Можно?
- Конечно, мой мальчик.
Они перешли на диван. Ллойд уютно свернулся на нём, а она укрыла его своим одеялом. Села, положив его голову к себе на колени.
Она не знала, сколько так просидела, напевая ему какую-то песенку из прошлой жизни. А он всё никак не мог уснуть. Ей было холодно, она с трудом заставляла себя не дрожать.
- Что-то меня мутит, - сонно произнёс Ллойд.
- Хочешь встать?
- Нет, нет. На твоих коленях так хорошо! Я сейчас усну, и всё пройдёт.
- Я бы сыграла тебе на флейте Гленды. Колыбельную.
- Ты умеешь играть на флейте?
- Нет.
- Тогда зачем говоришь, что сыграла бы?
- Глупый. Спи!
- Но я не понимаю.
- Да будешь ты спать или нет?!
- Да. А что ты будешь делать, пока я сплю?
- Буду сидеть и любоваться на тебя.
- Да? Тогда я наверняка увижу хороший сон.
- Надеюсь.
Он ещё что-то пробормотал, какие то нежности, которых она не расслышала. Потом тело его обмякло, голова потяжелела.
Тогда Беатрис тихонько встала, сняла тёплую кофту, подложила её под голову спящему.
- Спи, мой ангел, - прошептала она, осторожно целуя его в лоб. - Мой милый безумный ангел. А я пойду, поищу дров. Надеюсь, Маклахен всё же не солгал, и деревня на острове действительно была. Тогда я её найду. И у нас снова станет тепло. Хотя бы тепло. Хотя бы ненадолго... Спи.
Она уже подходила к двери, когда вдруг ожило радио. Столько дней молчало, а тут... Наверное, Ллойд, который каждое утро начинал с того, что включал приёмник и пытался что-нибудь поймать, забыл его выключить.
Она метнулась к приёмнику, убавила громкость. Но выключить его совсем не было сил. Пусть оно разбудит Ллойда, но она должна услышать. Ведь раз работает радио, значит жизнь продолжается!
«... радио «Дредноут», - донеслось до неё сквозь хрипы и свист, - и я Кевин Джонс... к последним новостям... А новостей-то и нет, ребята. Совсем никаких. Помните замечательную пословицу: «Лучшие новости — это отсутствие новостей»? Как раз наш случай... На улице снег.... Немного зябко, но зато... кто-то из вас ведь наверняка ещё жив. Впрочем, не отчаивайтесь: вам тоже осталось недолго, как и мне... пирим-дирим-сирим-нитрита или как его там. Это облако зависло в районе... не скоро... А там и весна не за горами, но мы с вами вряд ли... На этом, пожалуй, мы и... последний выпуск... Пока, ребята! Радио «Дредноут» желает вам быстрой и лёгкой смерти!»
И наступила тишина.
Этот её поход ничего им не дал. Из последних сил, задыхаясь и едва не падая, Беатрис обогнула скалу. Там было море. Просто море, которое начиналось сразу за отвесной каменной стеной.
Она села на укрытый слоем чёрного снега булыжник и долго сидела, глядя в беспросветное марево тумана, нависавшее над морем.
Удивительно, сколько в человеке слёз. Наверное, больше чем всего остального; больше, чем крови.
Хотелось крикнуть морю что-нибудь обидное. Морю, мёртвому Маклахену, небу, сожравшему солнце, и миру...
Но кричать она не стала. Да и сил на это просто уже не было...
Ллойд встретил её у входа. Улыбкой.
- Прекрасный день! - провозгласил он. - Прекрасная погода! Этого ужасного снега сегодня нет, и мир заиграл иными красками, не так ли?
- Да, мой хороший, да, - устало произнесла она, проходя мимо него в гостиницу.
- Хорошо прогулялась?
- Замечательно.
- Да, сегодня так хорошо, так вольно дышится. Всё же жизнь на необитаемом острове чудесна! В детстве я очень завидовал Робинзону Крузо. А теперь – не завидую. Ведь Робинзон и мечтать не смел о таком Пятнице, какой есть у меня!
Он остановил её, нежно обнял за плечи, поцеловал во впалую щёку. Беатрис нашла в себе силы улыбнуться в ответ.
- Что-то мне нехорошо, милый, - прошептала она. - Боже, как мне нехорошо! Я пойду прилягу, ладно?
- Конечно! - весело поддержал он, входя следом за ней в гостиную. - Приляг, любимая, отдохни. Тебя долго не было. Конечно, ты устала.
- Да. Безумно.
Она кое-как добралась до дивана, буквально упала на него. Голова была пуста и звенела. И где-то левее затылка как будто засела игла — тонкая острая боль вонзалась в мозг. Переутомление.
- Принести тебе воды, дорогая?
- Нет, не уходи! - она почему-то испугалась остаться одна. - Побудь со мной.
- Ладно, милая, - пожал он плечами. - Надо бы приготовить поесть... Ты не займёшься этим?
- Конечно, конечно займусь, мой хороший. Вот только полежу немного. Ноги совсем не держат.
- Да, полежи, отдохни. Нам нужно больше бывать на свежем воздухе. Хотя прогулки и выматывают тебя, но они необходимы. Любой врач тебе это скажет... Интересно, как там профессор Локк... Я записан у него на сентябрь... А какой сейчас месяц, Беатрис?
- Думаю, заканчивается июль. Или уже начало августа...
- Август теперь — зимний месяц. Забавно, правда? Интересно, каков будет сентябрь... Наверное, самая жара отныне будет стоять зимой, а?
- Думаю, жары больше не будет.
- Никогда?
- Ты же сам говорил про ядерную зиму.
- Я говорил?.. Да?.. Не помню. Но в любом случае, она же не будет вечной.
- Это хорошо, - слабо улыбнулась она. - Значит, мы ещё увидим лето.
- Конечно! Обязательно увидим!.. Есть хочется.
- Бедненький. Потерпи минутку, ладно?
- Да, конечно. Ты не беспокойся ни о чём. Тем более, гнилая картошка уже немного приелась.
- Плохо, что у нас нет огня. Если бы ты так не жадничал, мы бы...
- Нет! - запротестовал он. - Я не хочу об этом слышать!
- Но что-то же надо делать.
- Надо поесть.
- Да, - кивнула она, - я сейчас.
