Лапифы не знали ни старости, ни болезней, не знали они и тяжёлого труда. Они умели строить лёгкие дома, высекать из мягкого белого камня изображения Кибелы. Мужчины занимались охотой и войной. Женщины ласкали мужчин и собирали щедрые плоды Великой Матери.
Если женщина рожала ребёнка, это случалось крайне редко, её почитали как возлюбленную дочь Великой Матери и окружали заботой и почётом. Но это было крайне редко. Родившиеся дети быстро росли и когда взрослели, отличались от остальных более высоким ростом и силой. Их почитали, они становились предводителями воинов. Поэтому убить ребёнка врага считалось большой удачей. В недавнем походе лапифы убили пятерых таких детей кентавров: троих в первом селении и двоих во втором. Кеней обнаружил также священную рощу кентавров и приказал своим воинам вырубить все деревья под корень. Если бы он не боялся гнева Великой Матери, то приказал бы сжечь все пни деревьев. После этого дерево уже никогда не будет плодоносить. Но это было запрещено законами. Даже кентавры не решались на такие поступки. Кара была бы немедленной. Кибела могла послать на ослушников закона Пифона – своего стража. Тысячу лет назад она поступила так с одним из племён. Пифон сожрал всех жителей, улёгся посреди селения и спал целый месяц. Ни стрела, ни копьё не может пробить шкуру Пифона, даже если бы нашёлся такой герой-безумец, который бы поднял руку на стража Кибелы.
Из задумчивости Кенея вывел шорох. Он обернулся. Это была Ореада – его любимая младшая жена. Год назад Кеней подкараулил её в лесу у ручья, где росли деревья амброзии, и овладел ею тут же, на зеленом покрове травы. Ореада покорно пошла вслед за ним. Она имела тонкий стан и густые, доходящие до низа спины тёмные волосы. Это было редкостью, большинство женщин лапифов были светловолосые, и Кеней гордился своей добычей.
В руках Ореады была глиняная чаша с амброзией.
– Мой повелитель, – почтительно спросила она, – ты голоден?
Кеней привлёк к себе женщину. Та покорно прильнула к нему и закрыла глаза.
До ушей Кенея донёсся плач. Это жены погибших оплакивали своих мужей. До конца жертвоприношения оплакивание погибших запрещалось. Теперь селение наполнилось воем и причитанием.
Кеней болезненно поморщился.
– Много жён лишилось своих повелителей, – тихо произнесла Ореада.
– О них позаботятся оставшиеся в живых.
По законам племени вдовы переходили в дома оставшихся в живых воинов. Иногда женщин было больше, чем мужчин. Иногда напротив, в племени оставалось мало женщин. Особенно, если племя подвергалось набегу кентавров в отсутствие воинов, ушедших на охоту. В этих случаях кентавры забирали всех женщин. Их связывали верёвками в общую цепь и гнали в степь. Бывало, что вернувшиеся охотники настигали похитителей и отбивали у них своих жён, но чаще кентавры успевали скрыться в степи, где лапифы опасались их преследовать. Среди леса они могла успешно сражаться с подвижными кентаврами, но в степи те были неуязвимы. Из лука кентавры стреляли более метко, а попасть копьём в скачущего во весь опор по степи кентавра могли только редкие воины.
На этот раз отряд Кенея, попавший в засаду, спасло то, что они были уже недалеко от реки, где оставили свои лодки. Но и те пятьсот шагов, которые отделяли отряд от реки, стоили им половины воинов. Кентавры не умели делать лодки, но прекрасно плавали. И плывущий за лодкой кентавр представлял немалую опасность своим длинным луком. Уже находясь в лодках, лапифы потеряли тридцать человек. Но эти потери были не столь чувствительны, так как погибших можно было похоронить.
– Ты возьмёшь себе ещё жён? – спросила Ореада.
Кеней имел уже пять жён. Двое из них достались ему от убитых в бою соплеменников, а троих, как и Ореаду, он добыл сам, подкараулив в лесу. Кеней любил женщин. За восемь тысяч прожитых лет у него их было много. Он терял их во время набегов кентавров и приобретал новых. Он был храбрым воином и ему везло в бою. Только два раза он был ранен, хотя участвовал в сотнях сражений. В мире изобилия и в мире войн самую большую ценность для мужчины, кроме жизни, представляла женщина. Она давала радость, наслаждение, она была госпожой чувств и рабой тела.
Кеней сладко потянулся и призывно посмотрел на Ореаду. Та радостно улыбнулась ему и сбросила на пол одежду. Тело её вытянулось струной, затем обмякло и змеёю обвилось вокруг Кенея.
Из соседней комнаты послышались завистливые вздохи. Там находились сейчас его другие жены. Каждая из них с нетерпением и надеждой ждала, когда их повелителю заблагорассудится позвать её к себе. Так было всегда. И только тогда, когда кентавры уводили женщин в плен, каждая из них могла рассчитывать на собственного мужа, а то и двух сразу. Но это было редко. Мужчины гибли чаще и женщин всегда оставалось больше.
Кентавры напали перед рассветом. Кеней проснулся, когда уже по улицам раздавался цокот копыт. Вождь схватил копьё и, отбросив в сторону Ореаду, кинулся на улицу.
Селение уже горело. Едва он вышел, как ему в плечо впилась стрела. Он поднял копьё, но в это время удар тяжёлой дубины раскроил ему череп.
Громко гогоча, кентавры ворвались в дом вождя и накинулись на женщин. Их выхватывали из постелей и, быстро связав верёвками, вытаскивали наружу.
Вскоре все было кончено. Почва вокруг домов пропиталась кровью. Немногих уцелевших защитников согнали на центральную площадь возле жертвенника. Началась оргия расправы.
Ореада закрыла глаза от ужаса. Её руки были связаны за спиной, и она слышала душераздирающие крики людей, с которых жестокие победители сдирали живьём кожу. Это было в обычае. Так было всегда.
Возле жертвенника победители развели огромный костёр, стащив для этого в большую кучу сухие бревна разрушенных домов. Костёр долго не разгорался, но когда наконец занялся, поднялся огромным пламенем вверх. В костёр стали бросать трупы убитых и тех ещё живых лапифов, с которых только что была снята кожа. Радостно гогоча, кентавры сгрудились толпой вокруг жертвенника, забыв на время о связанных женщинах. Ореада попробовала ослабить узлы верёвки. Это ей удалось. Рядом с нею стояла подруга, старшая жена Кенея Пера. Ореада шепнула ей, чтобы та попробовала развязать узел зубами. Та её поняла и склонилась за её спиной. Однако это не укрылось от стоящего неподалёку сторожевого. Громко крича, он подскочил к обеим женщинам, схватил каждую за волосы и потащил к жертвеннику.
Вождь кентавров, которому сторожевой сообщил о попытках пленниц освободиться, отдал короткое приказание. Тотчас же несколько кентавров схватили провинившихся женщин и распяли их на жертвенной доске. Руки и ноги, широко раскинутые, были привязаны к кольям, вбитым в землю. Под спину каждой из них было подложено бревно, в результате чего тело выгибалось. Их ожидала страшная пытка.
