Симон, Селестина и Симало поселились затем во дворце, и грязные политики вскоре поняли, что ничего они не добились, так как без совета Симало генерал Симон ничего для них не делал, а взгляды Симало зачастую расходились с тем, что хотели политики.
При этом режиме нередко возникали самые невероятные и ужасные ситуации. На верхних этажах дворцовых апартаментов представители ведущих семейств на острове, а также европейцы из консульств обязаны были присутствовать на государственных приемах в качестве гостей президента, который не умел пользоваться вилкой и напивался как свинья, а в то время внизу – и всем это была хорошо известно – в апартаментах Симало проходили самые отвратительные церемонии Вуду. На банкетах все должны были делать вид, что с удовольствием поглощают богатые яства, выставленные перед ними, хотя никогда не было заранее известно, какая мерзость могла скрываться в этих густых соусах. Говорят, иногда таким образом подавалась человеческая кровь.
– Какой ужас! – воскликнула МариЛу.
– Вот именно. История не из приятных. К падению же отца с дочерью привело их собственное честолюбие. Став президентом, Симон решил, что может найти Селестине богатого мужа. Они даже организовали официальный развод ее с козлом. Говорят, что потеря жены разбила сердце Симало, и он умер, но скорее всего его убили по распоряжению генерала Симона. Как бы то ни было, хоронили его чуть ли не с королевскими почестями. Им даже удалось какимто образом заставить католического священника провести заупокойную службу в соборе, при этом все делали вид, что в гробу лежит человек. После того даже самые презренные из богачей Гаити отказывались взять Селестину в жены. Со смертью козла удача отвернулась от Симона. Говорят, это произошло потому, что Селестина нарушила свою клятву перед богами Вуду и тем самым потеряла могущество. Вскоре после этого генерал Лекомт восстал против президента Симона, который бежал на Ямайку. Что же касается Селестины, то она до сих пор живет на острове – старая женщина, которой больше никто не боится и до которой никому нет дела.
Доктор Сатэрдей еще час с небольшим развлекал своих гостей странными легендами о грабежах и убийствах, имевших место в неспокойной истории Гаити. Однако он им сказал, что не стоит думать, будто все гаитянские политики – мошенники и убийцы, а большая часть населения – невежественна и жестока. Со времени американской оккупации у честных и просвещенных гаитян появился шанс улучшить положение своих соплеменников. И хотя еще только начало, многое уже сделано Вся энергия молодых цветных, большинство из которых прошло обучение в США, отдается центрам здоровья, сельского хозяйства, образования, санитарии и социального обеспечения. Он скромно заметил, что благодаря своей увлеченности флорой острова, он не в состоянии отдавать много времени работе на прогресс, хотя свою небольшую лепту он тоже внес. Нашел работу для многих местных немых и даже помог некоторым из них восстановить свою речь.
Вскоре после полуночи, чувствуя, что у них больше нет оснований задерживать его дольше, герцог предложил отправиться спать, после чего доктор проводил их в их комнаты, где уже были разложены свежие пижамы и халаты.
Когда доктор ушел, они разделись в своих комнатах, почувствовав огромное облегчение. Несмотря на интерес к рассказам хозяина, они испытывали такую боль от ожогов, что временами едва могли его слушать.
Немного смазав ожоги мазью доктора, надев пижаму халат, МариЛу выскользнула из своей комнаты и по веранде пробралась к герцогу, поскольку они еще раньше договорились провести ночь вместе. Она увидела, что он уже сдвинул всю мебель к стенам и подметает пол свернутой циновкой. – Ты что, собираешься сделать пентакль? – прошептала она.
– Да. Лучше хоть чтото, чем ничего, – ответил он, держа в руке графин со свежей водой, которую только что налил в ванной. – Я освящу эту воду и, учитывая, что мы будем бодрствовать, полагаю, этого будет достаточно, чтобы оградить нас от любых проявлений зла. Мела у них не было, поэтому МариЛу отыскала огрызок карандаша и, используя край простыни в качестве рулетки, начертила на полу два круга, вписав в них пятиконечную звезду.
Де Ришло тем временем сел, поставив на пол перед собой графин с водой. Протянув пальцы в направлении графина, он мысленно передавал всю свою силу воде. Спустя несколько секунд он взял графин, обмакнул пальцы в воду и провел широкую мокрую линию по границам, отмеченным МариЛу.
Когда они положили подушки и чистые постельные принадлежности в центр пентакля, он сказал:
– Будет лучше, если мы вообще не будем говорить о нашем деле, так что когда враг объявится, а это неизбежно произойдет, и подумает, что мы вотвот заснем, он не сможет получить из нашего разговора никакой новой для себя информации. Я никогда еще не был в такой дурацкой ситуации, но мне кажется, что лучшая наша защита – абсолютно игнорировать все, что бы не произошло. Давай будем вспоминать прекрасные довоенные дни, рассказывать различные анекдоты, проводить умственные тесты. Самое лучшее – разговаривать и делать вид, что мы абсолютно даже не подозреваем, что рядом с нами находится враг.
Скрестив ноги и уставившись друг на друга, они опустились на свои импровизированные постели прямо под масляной лампой, освещавшей комнату. В доме воцарилась тишина. Только кваканье древесных лягушек нарушало ее. Первая стадия серьезного испытания, предстоящего им, началась.
– Вопервых, – сказал герцог, – пока наш разум еще не затуманен, я думаю, нам следует распланировать нашу ночь, определить, что конкретно мы будем делать каждый час, о чем мы будем разговаривать или в какие игры играть. Это позволит нам заняться и не [утруждать себя излишними мыслями, что особенно важно, когда у нас осталось не так много жизненных сил. I В конце концов они набросали небольшой список. Первый час они решили посвятить своим воспоминаниям. Второй отгадыванию слов. Третий – рассказам о первой любви, ну и в таком духе. И так до самого утра, до шести часов, когда они спокойно могут выйти из пентакля.
Первые три четверти часа ничего странного не происходило, хотя и было неприятное чувство, как будто присутствует некий невидимый третий, со спокойной злобой рассматривающий их и обдумывающий, с чего бы начать.
Вскорепосле часа пламя в лампе стало тускнеть. Герцог встал и подвернул фитиль, но это ничего не дало. Свет становился все слабее и слабее, затем замерцал и погас.
Тьма казалась насыщенной зловещими шорохами. В течение нескольких минут после того как свет погас, было ни зги не видно, но постепенно их глаза привыкли к темноте, и оказалось, яркие тропические звезды дают достаточно света, чтобы они могли разглядеть друг друга, очертания комнаты и даже предметы мебели, отодвинутые к стенам. Затем они обратили внимание, что те половицы, по которым были проведены линии святой водой, отливают фосфоресцирующим светом, и это явилось для них немалым утешением.
