Сейчас Mo примирился с ситуацией. Он знал, что местные жители рассчитывают, что его вздернут. Из-за зарешеченного окна доносились не слишком отдаленные веселые крики горожан, забавлявшихся керлингом и метанием колец на льду Темзы где-то над обителью доминиканцев. Да и сам Таффи только что возвратился с матча по керлингу между командами министерства внутренних дел и министерства иностранных дел. Никогда еще ему не приходилось разговаривать с чиновником министерства иностранных дел, который отдал бы дань его безупречному валлийскому языку.
— Отлично, — сказал ему Mo. — Честное слово, отлично. Это же роскошь. Хотя они и отказываются вернуть мне пистолет. А в остальном — выше всяких похвал. И они меня не трогают. Всемирные права человека и все такое. Идеально. Но скучно. Это моя единственная серьезная жалоба. Я всячески пытался растормошить их, но, сами понимаете, они мормоны или адвентисты седьмого дня, а это никак не вдохновляет. Наркотики превосходны. У меня нет жалоб. Потому-то я и не жалуюсь.
Его руки и ладони покрывали мелкие кровоточащие ранки. Как будто трещины неожиданно появились, а потом стали заживать.
Таффи рассмотрел эти отметины.
— Что-то я раньше не видел подобных стигматов. Что произошло?
— Долгая история, — отозвался Mo. — Все началось в Карфагене. Какой-то мохнатый год до нашей эры, но какой именно, точно не скажу. Такие вопросы не по мне, вы же понимаете. У меня был знакомый. Эта штука передается от человека к человеку. И она может дремать в крови века. Ее переносят черные сорокопуты. Он этого не знал. А меня это не волновало. А потом, примерно год назад, меня осмотрел тюремный врач.
Таффи усмехнулся про себя.
— Тюремный врач — это я. Единственный, который им нужен.
— Да не переживайте, док. — Mo закатал рукава. — Я ничего им не скажу, если только вы не скажете. — Он предлагал Таффи свою лояльность как нечто само собой разумеющееся. Ему нравилось быть лояльным. Ему нравилось вести себя хорошо. — Как поживает ваша симпатичная леди? Или миссис Перссон сама по себе? — Он снова опустил рукава. — Послушаете «Айрон мэйден»?
Он вставил компакт-диск в плеер.
— Не сейчас, — сказал Таффи. — Я пришел, чтобы взять кровь на анализ. И образец ДНК, если вы не возражаете. Мы приступили к очищению.
Mo вовсе не был уверен, что Таффи шутит.
— Нет же, только не в моей камере! Да что случилось? Опять потеряли клизму? Догадываюсь, ее забрали янки. Эти козлы любят вводить что-нибудь себе в зад.
— Вы ничего не знаете о Брик-лейн. — Таффи уже готовил шприц. — И о том, что произошло в Номере Восемнадцатом.
— Когда это было? — Mo с надеждой смотрел на шприц. — Несколько месяцев назад? Или больше? Номер Восемнадцатый? Это верхняя или нижняя часть улицы? Мы в тот день сделали немало домов. Прошли прямо сквозь стены, в стиле израильтян. Жесткие ребята, правда?
Таффи нажал кнопку «Запись» на своем старомодном кассетном плеере.
— Когда вы убедились в том, что они жесткие?
— Вскоре после того, как все началось. Я смотрел новости и грыз яблоко. В те дни я регулярно ел яблоки. Не органические, конечно. Как вы думаете, док, может, это яблоки во всем виноваты? Из-за них я так поглупел?
— Не знаю. Они все еще хотят привлечь вас за убийство, если только получится.
Mo невольно рассмеялся.
— Я несколько недель никого не убивал. Это было не убийство, а перестрелка противников. Вы же знаете, что не можете позволить себе схватить кучу пленных, если ввязались в атаку. Вы можете поступить с ними только одним способом. Док, я служил в SAS не ради своего здоровья. Хотя, должен признаться, там я приобрел некоторые здоровые привычки. И больше с ними не расставался. Эти ребята для меня были все равно что братья. Я мог бы расплакаться, когда части не стало. Я любил их. У нас возникли связи. — Mo смахнул мужскую слезу.
— Каким образом это было осуществлено?
— О, какая-то распыляющая машина. Они представления не имели, что находилось у них в руках. Но это дерьмовое американское оружие как раз для вас. Самое худшее после турок. А ведь у турок был резон. У них чуть ли не все оружие пятисотлетней давности. Это здорово, что оно еще сохранилось, должен я вам сказать.
— Так как же вас арестовали?
— Арестовали? — Mo снова засмеялся. — Меня не арестовывали. Я дошел досюда от Уотфорда и завербовался. Между прочим, я был знаком с йоменами Гвардии. А потом я отправился за своей книгой. — Взмахом обеих рук он указал на внушительный трехтомник. — А они пришли и подобрали меня, когда были готовы. От окрестностей Пиккадилли не так много осталось, вы согласны? То была неплохая прогулка. Естественно, от Листер-сквер не осталось ничего. Забавные такие костры. Нехилые. Щекочут-таки нос.
— Что? — воскликнул Таффи; он уже запустил плеер. — И так всю дорогу?
16
Поищи себе другого дурака
По мере роста терроризма боевые воздушные суда приобретают более изощренные системы жизнеобеспечения.
Чарльз К. Лаван рассказал корреспонденту «ПОПЬЮЛАР МИКЭНИКС», что «многие технологии из системы НАСА „Гелиос“ проникают в то, чем мы занимаемся». Он является главным инженером осуществляемых в Акроне прогрессивных программ по морской электронике и системам наблюдения компании «Локхид Мартин». Компания разработала высотный воздушный корабль, который может быть оборудован телефонными и интернет-системами управления. Лаван возглавляет команду, которая предложила проект, предполагающий использовать для того, чтобы удерживать аэростат «на посту», устанавливаемые в гондоле бесщеточные моторы постоянного тока. Водород и кислород в достаточных количествах будут храниться в трубках в хвостовой части.
Джим Уилсон, «Попьюлар микэникс», март 2002 г
«Мы вернулись в кошмар агрессии»
«Мы живем в опасном мире, но мы британцы, и мы устраним угрозу», — заявил вчера вечером в Бирмингеме мистер Герберт Моррисон.
Мистер Моррисон добавил, что еще прежде, чем мы успели поддержать стабильность в условиях кризиса платежей, плохая новость из Праги обрушилась на нас подобно очередному удару в спину. «Оказавшись на вершине экономических трудностей, мы на деле опять оказались в том же кошмаре агрессии, от которого, как нам казалось, мы избавились, уничтожив Гитлера».
Мировые новости, 14 марта 1948 г.
Приветствия ракетам
Акция, начатая Вашингтоном 20 августа 1998 г., продолжает лишать население Судана необходимых медикаментов.
Посол Германии в Судане пишет: «Трудно оценить, сколько жителей этой бедной африканской страны умерло вследствие разрушения фабрики Аль-Шида, однако цифра в несколько десятков тысяч представляется разумным предположением».
