– Вижу что не ошибся, но только наполовину. Ты, Глеб, тоже должен был хмыкнуть, потому как главный здесь я, будь вы хоть трижды разумными существами.
С этими словами Гиря встал, взял свой стул за спинку и переместился вместе с ним в нашу сторону. Он поставил стул перед нами, демократично уселся на него верхом и оперся локтями на спинку.
– Теперь все, – заявил он, – нет больше Гири с его непомерными амбициями. Есть три мыслящих существа. Начали мыслить!
Мы с Куропаткиным переглянулись, и не сговариваясь переставили наши стулья так, чтобы они со стулом Гири образовали равнобедренный треугольник. После чего уселись и каждый закинул ногу на ногу.
Гиря крякнул, но смолчал.
– Слово предоставляется гуманоиду Гире Петру Яновичу, – сказал я. – Прошу!
– Начало многообещающее, – пробормотал он.
После этого Петр Янович как бы застопорился, словно бы еще не решил, стоит ли делиться с нами своими глубокими мыслями, а если да, то какими именно? У меня возникло впечатление, что мыслей у него много, он ими просто набит, но мысли эти не вполне соответствуют его сану. И как их нам ловчее подсунуть, он пока не знает.
– Ладно, – Гиря наконец решился. – Начинаю. Меня волнуют Пришельцы!
Он смущенно хихикнул, и умолк.
– Петр Янович, да вы не волнуйтесь, – сердечно посоветовал Куропаткин. – Откройтесь нам – мы все поймем!
– Да, Пришельцы! – Гиря ожесточенно стукнул кулаком по колену. – Они меня уже просто заколебали! То ли они есть, то ли их нет, то ли еще как-нибудь… И вот я решил: все, баста! Они есть, и точка! А теперь я хочу понять, зачем бы мы им могли понадобиться? И второе, зачем они нам могут пригодиться? Но то, что они имеют место, сомнению не подлежит.
– А доказательства? – запротестовал Куропаткин.
– Опять встрял! Ты, гуманоид хренов, что такое аксиома знаешь? – Гиря сощурился. – Вот с этих позиций и рассматриваем. Или опять непонятно?
– То есть, тема гипотетическая?
– Выведи его, Глеб! – прорычал Гиря. – Сколько он мне на нервы будет действовать! Я и так в смущении. Еще бы, начальник отдела безопасности несет такую бредятину. Неужели нельзя вести себя прилично? Выведи его!
– Он больше не будет. И потом, Петр Янович, полное равноправие и абсолютное доверие. Гуманоиды ведь собрались, не волки…
– Что?.. Кто не волки?.. А! Понял! Тогда да, гипотетическая. Пока. А там посмотрим.., – Гиря перевел дух, посмотрел в окно, и как-то переменился в лице. – Вот, – сказал он печально, – сидел я и думал. Прилетели Пришельцы. А зачем? Ну, смотрят – братья по разуму. Только какие-то недоразвитые. Надо их изучить. Изучили. И что? Улетели восвояси? Или тут обретаются? А зачем? Просто из любопытства?.. Но в это, парни, я не верю. Нет, не верю. Мы им для чего-то нужны. Для чего? Вот ты, Куропаткин – пришелец, зачем мы тебе нужны?
– Не знаю, Петр Янович. Я над этим не задумывался, – серьезно сказал Василий.
– А вот я задумался. И посмотрел назад. Помните, как аборигены съели Кука. Это ведь была целая эпопея. Британия и Испания посылали флотилии для поиска новых земель. Плыли все: миссионеры, авантюристы, переселенцы… Политика, в принципе, понятна. Колонии, сырье, экономика… А если этот фактор убрать? Допустим, Пришельцы технологически обогнали нас настолько, что наша планета с точки зрения нужных им ресурсов абсолютно никакого интереса не представляет. Да у них там… вообще! Энергию прямо из черных дыр качают, харчи – из межзвездной среды! А? Мы для них – тьфу! Мартышки. Даже выпендриваться перед нами неинтересно. Можно, конечно, истребить как негодную плесень, и заселить принцами благородных кровей. Но они этого не сделали. Почему? Да потому, что они высокоорганизованные и высокоморальные гуманоиды – не то, что Куропаткин! А еще почему? Думаю, по той же самой причине, по которой мы сейчас охраняем все без исключения виды животных и растений. А что мы, по существу, охраняем? Мы охраняем РАЗНООБРАЗИЕ!.. Вон мамонты вымерли – сейчас бы мамонтятину трескали…
– Какой-то у вас уж больно утилитарный подход, – заметил я. – А гуманизм как категория?
– Верно, – согласился Гиря. – Гуманизм должен иметь место. Его место такое: волк жрет зайца только тогда, когда голоден. А нет – пожалеет и поможет. Ведь завтра тоже захочется кушать. Но мы, как ты правильно заметил, – уже не волки. Мы можем и просто так пожалеть, из общих соображений. А уж какими гуманистами должны быть высокоразвитые Пришельцы – любо-дорого посмотреть. Я вот таракана раздавлю, и не чихну, а они – ни-ни! Букашку не тронут!.. Но! – Гиря обвел нас взглядом. – Но, господа гуманоиды, в абстрактный гуманизм я не верю. Гуманизм не принцип, это – функция разумной жизни. И эта функция от чего-то производная. От чего?
– Я согласен, – сказал Вася. – Я как-то не задумывался раньше над этим, но теперь вижу, что вы правы. В этом есть загадка. Возможно, гуманизм происходит из необходимости сохранить разнообразие жизни вообще, и разумной, в частности, – вы на это намекали? Но для чего необходимо само разнообразие? Боюсь, что без концепции Всевышнего, который просто декларировал необходимость иметь "всякой твари по паре", не объясняя своей позиции, вы тут не обойдетесь.
– Обойдусь, – убежденно сказал Гиря.
– Серьезно? – Вася недоверчиво покачал головой.
В этот момент я поймал себя на том, что у меня возник жгучий интерес к теме. Вплоть до того, что если бы Гиря свернул разговор, я бы таскался за ним и канючил, чтобы он открыл мне глаза на свое прозрение. Сам я ничего в этот момент не придумал, и не видел никаких вариантов.
– Вот вам плод моих извилин, – тихо сказал Гиря, – и делайте со мной, что хотите! Предположим, что в процессе звездообразования в нашей галактике, или… я не знаю где, одна звезда с планетами образовалась пораньше других. По космическим меркам. Ну, там, подходящий климат, жизнь, разум, исторический процесс – все как положено. Дальше – больше. Вышли в космос, все, что ни попадя, освоили, развиваются, залезли в гиперпространство, шныряют туда сюда по галактике, и… И ничего! Пустыня. Кое-где плесень, где-то, скажем, динозавры бродят, а разумной жизни – кот наплакал. Можно, конечно пытаться вкладывать разум, аки Господь наш Всевышний, в голову обезьян, но, согласитесь, в этом есть что-то патологическое. Да и можно ли его вложить в принципе? Разум, как я понимаю, продукт социальной эволюции. То есть, можно, наверное, что-то там подшаманить в мозгах у обезьяны, но сделать так чтобы стадо одномоментно превратилось в общество – вряд ли. На это нужны десятки, если не сотни тысячелетий. А если, предположим, какие-то зачатки общественных отношений уже просматриваются? Я полагаю, что общая стратегия высокоразвитой цивилизации на этот случай предусматривает тактику невмешательства в естественный процесс развития. Но! – Гиря задрал палец. – Они ощутили проблему. Какую?
