Сюя снова задумался. Ему показалось, они с Сёго окончательно подружились, пока говорили о роке. Но теперь что-то в его манере опять Сюю раздражало. Была в Сёго какая-то холодность.
Сюя вздохнул и задумался о другом. Если вспоминать перечисленных Сакамоти мертвецов, то Сюя не был свидетелем гибели только Ёдзи Курамото и Ёсими Яхаги. Он был уверен, что в последнее время Ёдзи и Ёсими постоянно встречались. Означало ли это, что они были вместе? А те два выстрела, которые были слышны в одиннадцатом часу утра?.. Их убили тогда? Если да, то кто мог…
Тут Сюя вспомнил автоматную очередь, которая изрешетила Юкико Китано и Юмико Кусаку. Может, Ёдзи и Ёсими убил тот же самый ученик? Или…
— Послушай, Сюя, — обратился к нему Сёго. — Ты ведь, как я понимаю, не завтракал. Эти булочки, что нам выдали, довольно паршивые, зато в магазине я нашел кофе и клубничное варенье. Давай поедим.
Сёго достал банку варенья и двухсотграммовую упаковку молотого кофе. К банке была приклеена этикетка с крупными клубничинами, а внутри было видно густое темно-красное варенье. Сюя предположил, что Сёго собирается бросить кофе в котелок с кипящей водой на огне. Сёго также достал упаковку пластмассовых чашек.
— А ты славно затарился.
— Угу. — Сёго кивнул и вытащил из рюкзака длинную коробку. — Ты вот на это взгляни. Целый блок «Дикой Семерки».
Сюя улыбнулся и кивнул. Затем достал из своего рюкзака булочку и предложил ее Норико.
— Норико, мы должны поесть.
По-прежнему обнимая свои колени, Норико села прямее.
— Я… мне хорошо. Я не голодна.
— Что с тобой? У тебя нет аппетита…
Тут Сюя вдруг обратил внимание на то, как побледнело лицо Норико, и вспомнил, как тихо она последнее время держалась.
— Норико?
Сюя подошел к девочке. Открывая упаковку с кофе, Сёго наблюдал за ними.
— Норико.
Сюя тронул ее за плечо. Норико еще крепче сцепила руки на коленях. Губы ее были плотно сжаты. Сюя вдруг понял, что сквозь сжатые губы Норико с мучительным шипением проходит воздух. Ей было тяжело дышать. Затем девочка расцепила ладони, взяла Сюю за руку и оперлась об него.
По рукам Норико и по ее плечу под матроской Сюя понял, что она вся горит. Тогда он отвел в сторону ее челку и потрогал лоб.
Лоб у Норико был горяченный, холодный пот смочил Сюе ладонь.
Он в панике повернулся к Сёго.
— Сёго! У нее жар!
— Мне… хорошо, — слабо сказала Норико.
Сёго отставил в сторону кофе и встал. Поменявшись местами с Сюей, он тоже потрогал горячий лоб Норико. Затем задумчиво поскреб себе подбородок и взялся за ее запястье. Глядя на свои наручные часы, Сёго проверил ей пульс.
— Ты, должно быть, мерзнешь.
Сузив глаза, Норико кивнула.
— Да… немного…
— Как она? — нервно выдохнул Сюя.
— Дай мне твой пиджак, — сказал Сёго, снимая свой. Сюя быстро снял пиджак и отдал его Сёго. Тот аккуратно обернул Норико обоими пиджаками.
— Булку. Еще мне нужна булка и вода, — последовала новая инструкция. Сюя в темпе взял булочку, которую он предлагал Норико, и бутылку с водой, а заодно прихватил банку с вареньем. Все это он протянул Норико.
— Ты должна поесть.
— Я знаю… но…
— Просто поешь, — настаивал Сёго. — Даже самая малость тоже поможет.
Норико нерешительно взяла булочку и отщипнула от нее несколько кусочков. Глотала она с громадным трудом. Затем отдала Сёго остатки булочки.
— Что, больше не хочешь?
Норико едва заметно помотала головой. Даже это движение, казалось, потребовало от нее огромных усилий.
Сёго явно хотел, чтобы Норико поела еще, но затем отложил булочку в сторону и снова достал из кармана аптечку.
— Это лекарство от простуды, — пояснил он, давая девочке капсулу. Норико кивнула. Положив капсулу в рот, она запила ее водой из бутылки. Часть воды пролилась, но Сёго аккуратно ее вытер.
— Ладно, а теперь ляг.
Норико послушно кивнула и легла на траву, поудобнее закутываясь в два пиджака.
— Что с ней, Сёго? — спросил Сюя. — Все будет хорошо?
Сёго покачал головой.
— Пока не знаю. Может, у нее просто жар от простуды. А может, воспалилась рана.
— Что…
Сюя взглянул на повязку из бандан на правой икре Норико.
— Но… мне казалось, рану мы продезинфицировали…
Сёго снова покачал головой.
— После того как Норико подстрелили, она долго ходила по лесу. И могла внести инфекцию до того, как мы обработали ей рану.
Еще какое-то время Сюя смотрел на Сёго, а затем присел на корточки рядом с Норико. Он снова тронул ее лоб.
— Норико.
Девочка открыла глаза и слабо улыбнулась.
— Все хорошо… я просто немного устала. Не волнуйся.
Но дыхание Норико едва ли с ней соглашалось.
Сюя снова взглянул на Сёго. Стараясь не выдавать своего волнения, он твердо сказал:
— Послушай, Сёго. Мы не можем здесь оставаться. Мы должны двигаться. Надо, по крайней мере, найти дом, где Норико сможет согреться…
— Не горячись, — перебил его Сёго. — Давай пока просто подождем и посмотрим. — Он нагнулся и поправил на Норико импровизированные покрывала.
— Но…
— Нам слишком опасно двигаться. Я уже говорил.
Норико с трудом открыла глаза и взглянула на Сюю.
— Сюя… мне так жаль… — Затем она обратила взгляд на Сёго. — Мне очень жаль. — Наконец девочка снова закрыла глаза.
Глядя на бледное лицо Норико, Сюя плотно сжал губы.
Осталось 25 учеников
Такако Тигуса (ученица номер 13) высунула голову из-за дерева. Она двигалась вверх по восточному склону южной горы и была уже на полпути. Согласно карте, Такако находилась где-то рядом с границей между секторами Ж=4 и Ж=5. Вокруг нее был густой лес, причем деревья в этом лесу становились все ниже по мере подъема.
Сжимая в руке нож для колки льда (оружие из своего рюкзака), Такако огляделась.
Дом, где она пряталась, остался за деревьями и уже скрылся из виду. Это ветхое строение, со всех сторон поросшее высокой травой, похоже, стояло заброшенным еще до того, как всех обитателей острова отсюда эвакуировали. Такако вспомнила, что к дому примыкало что-то вроде курятника. Теперь ей даже ржавой крыши не было видно. Интересно, насколько она от того дома удалилась? На двести метров? На сто? Такако была лучшей спринтершей в легкоатлетической команде (на 200 метров у нее было второе время среди всех младших средних школ префектуры), и дистанцию она вообще-то ощущала прекрасно, но сейчас никакой уверенности у нее не было. Главным образом, конечно, из-за множества холмов и кустов, и, конечно, из-за безумного напряжения.
