Мамы и сестры Энджи опять не было дома — обе явно не принадлежали к домоседскому типу людей. Таким образом мы с Энджи вновь остались наедине с нашими иксбоксами. Я подключил свою консоль к одному из ее «прикроватных» дисплеев, так что мы могли зарегистрироваться в игре по отдельности.
Теперь наши иксбоксы находились в боевой готовности, подключенные к «Пиратам». Я нервно шагал взад-вперед по комнате.
— Все будет хорошо, — попыталась успокоить меня Энджи и добавила, глядя на экран: — На «Пэтчай-Питс-маркете» уже собрались шестьсот геймеров!
Мы выбрали «Пэтчай-Питс» потому, что это ближайший рынок к деревенской площади, на которой начинают существование все новые игроки. Если кто-то из журналистов никогда не играл в «Пиратов» (ха-ха!), они сначала попадут именно на эту площадь. В своем обращении на блоге я попросил икснетовцев тусоваться где-то на полпути между «Пэтчай-Питсом» и входными воротами и направлять к рынку каждого, кто похож на заблудившегося журналиста.
— У меня нет ни малейшего понятия, о чем с ними говорить!
— Просто отвечай на вопросы. А если вопрос дурацкий — не отвечай, найдется другой желающий. Все будет нормально.
— Дурдом какой-то.
— Все замечательно, Маркус! Если действительно хочешь опустить ДНБ, поставь их в идиотское положение. Поскольку набить им всем морду тебе все равно не удастся, используй свое единственное оружие — сделай из них придурков.
Я повалился на кровать, а Энджи положила мою голову себе на колени и принялась гладить рукой по волосам. В моей прежней жизни, до взрыва, я перепробовал всевозможные прически и красился в разные прикольные цвета, но после освобождения из дээнбистской тюрьмы мне стало не до этого. У меня отросла длинная, неряшливая шевелюра. Однажды я зашел в ванную, взял свою машинку для стрижки волос и укоротил их примерно до полдюйма. Прически не стало, а значит, и заботиться больше не о чем, а кроме того, с такой стрижкой можно джамить и клонировать арфиды, не привлекая особого внимания.
Энджи смотрела на меня из-за очков своими большими карими глазами. Они были влажными и очень выразительными. Этими глазами Энджи творила со мной что хотела: могла потешно вытаращить их и заставить меня смеяться, или взглянуть кротко и печально, так что жалостно щемило сердце, а то посмотрит вожделенно и томно, и у меня учащалось дыхание от желания.
Именно таким был ее взгляд в эту минуту.
Я медленно сел, придвинулся поближе, и мы обнялись. Наши губы встретились. Целовалась Энджи потрясно. Знаю, что повторяюсь, но об этом стоит напомнить. Мы с ней во время нашего целования не раз офигенно заводились, но дальше до сих пор дело почему-то не заходило.
Сегодня мне хотелось зайти далеко. Я нащупал нижний край ее футболки и потянул вверх. Энджи подняла руки над головой и чуть отклонилась назад, чтобы мне было удобнее. Я ждал, что она это сделает, — знал, что так будет, еще с той ночи в парке. Может, потому и останавливался всякий раз, понимая, что Энджи без тормозов, и немного стремался.
Но сегодня меня понесло. Напряжение последних дней, осложнения с родителями, подготовка к пресс-конференции, внезапное внимание всего света к тому, что я делаю, брожение, от которого бурлил огромный город, — все это щекотало мне нервы и заставляло кипеть мою кровь.
А Энджи такая клёвая девчонка, красивая, смешная, умная и близкая, и я все больше влюблялся в нее.
Она наклонила голову, помогая мне стащить с нее футболку, тряхнула волосами, чуть прогнувшись, заложила руки себе за спину, покопошилась там немного, и бретельки лифчика соскользнули с плеч. У меня перехватило дыхание, я на секунду замер с широко раскрытыми глазами, но тут Энджи вцепилась в мою футболку, стянула ее с меня через голову и прильнула грудью к моей голой груди.
Мы повалились на кровать, крепко прижимаясь друг к другу, и оба невольно застонали. Энджи принялась целовать мне грудь, а потом настала моя очередь, и я уже ни о чем не думал, ничего не помнил, и весь мир для меня сосредоточился в ее теле у меня под руками, губами, языком.
Но этого нам обоим уже было недостаточно. Я расстегнул пуговицу и молнию на джинсах Энджи. Она проделала то же самое с моими и, встав на колени, стянула их с меня, а свои приспустила. Я довел процедуру до конца. Еще несколько мгновений, и мы остались совершенно голые, если не считать моих носков, которые уже по ходу дела я стащил пальцами ног.
Одним неловким движением я толкнул прикроватную тумбочку, стоявшие на ней электронные часы с грохотом свалились на пол и укоризненно уставились на нас светящимся циферблатом.
— Черт! — вырвалось у меня. — Через две минуты начало!
Я не мог поверить, что собирался перестать делать то, что собирался перестать делать. То есть если бы мне сейчас сказали: «Маркус, ты конкретно в постели с женщиной в самый что ни на есть первый раз в твоей жизни, но срочно завязывай с этим, так как через две минуты прямо здесь взорвется ядерная бомба», — я бы твердо и однозначно ответил: «Да пошли вы со своей бомбой, дайте потрахаться!».
И тем не менее мы с Энджи не стали трахаться, будто нас ожидало нечто пострашнее ядерной бомбы.
Она схватила меня за голову обеими руками и присосалась к моим губам так, что я думал, сейчас отключусь. Но в итоге мы оба очухались, кое-как оделись и принялись щелкать клавишами и кнопками мыши, торопясь на «Пэтчай-Питс-маркет».
Неопытные в игре журналисты заметно отличались по тому, как неуклюже двигались их персонажи, пьяно покачиваясь и подскакивая, будто в невесомости. Случайно нажатая неверная кнопка заставляла их частично или полностью расставаться со своим инвентарем, обниматься с незнакомцами либо давать им пинка.
Икснетовцев тоже можно было легко опознать. Мы все играли в «Пиратов», когда выпадал свободный час (или не хотелось делать уроки), и потому наши продвинутые персонажи были обвешаны оружием, способным размазать по стенке любого врага, а из заплечных мешков у них торчал разнообразный инвентарь.
Когда появился мой персонаж, на экране высветилось системное сообщение: НА ТЕРРИТОРИЮ «ПЭТЧАЙ-ПИТСА» ПРИБЫЛ M1К3У — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, МОРЯК! ЗА ХОРОШИЙ ПОДЗАВОД В ОБИДЕ НЕ ОСТАНЕШЬСЯ. Все геймеры на экране замерли, а потом столпились вокруг меня. Градом посыпались строчки текста. Я подумал, не включить ли голосовой чат, и уже потянулся за наушниками, но вовремя сообразил, что при таком количестве желающих, «эфир» превратится в кашу. Воспринимать текст гораздо проще, а кроме того, журналисты не смогут исказить мои слова (хе-хе!).
Мы с Энджи заранее обследовали рынок и присмотрели штабель из ящиков с солониной, с которого удобно выступать, так что все меня видели. Очень здорово, что со мной была Энджи, и мы могли подзаводить друг друга.
