— Не ты, — сказал он тихо, — а это…
— Что?
— Хвостоблудие, — сказал он совсем тихо и опустил глаза.
Я укусила себя за губу. Я знала, что смеяться ни в коем случае нельзя — он делился со мной самым сокровенным. И я не засмеялась. Но усилие было таким, что из-за него на моем хвосте вполне мог появиться новый серебряный волосок. Он, значит, и термин придумал.
— Только не обижайся, — сказал он. — Я тебе честно все говорю, как чувствую. Хочешь, я врать буду. Только тогда ведь смысла не будет друг с другом говорить.
— Да, — сказала я, — ты прав. Просто все это как-то неожиданно.
Несколько минут мы молчали, глядя, как покачиваются под ветром верхушки разросшихся зонтиков.
— И давно ты это… веруешь? — спросила я.
— Уже лет пять как.
— А я, если честно, думала, ты больше по нордическому пантеону. Фафнир там, Нагльфар. Фенрир, Локи. Сны Бальдра…
— Это все тоже, — смущенно улыбнулся он. — Только это внешнее, шелуха. Как бы обрамление, эстетика. Ну, знаешь, как сфинксы на берегу Невы.
— И как же ты дошел до такой жизни?
— Я в юности Кастанедой увлекался. А потом прочел у него в одной из книг, что осознание является пищей Орла. Орел — это какое-то мрачное подобие Бога, так я понял. Я вообще-то не трус. Но от этого мне страшно стало… В общем, пришел к православию. Несмотря на определенную двусмысленность ситуации. Я ведь тогда уже волком был, три года как приняли в стаю. Тогда у нас стая еще была, полковник Лебеденко жив был…
Он махнул рукой.
— Осознание является пищей Орла? — переспросила я.
— Да, — сказал Александр. — В это верили маги древнего Юкатана.
Все-таки какой еще мальчишка, подумала я с нежностью.
— Глупый. Это не осознание является пищей Орла. Это Орел является пищей осознания.
— Какой именно Орел?
— Да любой. И маги древнего Юкатана тоже, вместе со всем своим бизнесом — семинарами, workshop'ами, видеокассетами и пожилыми мужественными нагвалями. Все без исключения является пищей осознания. В том числе я и ты.
— Это как? — спросил он.
Я взяла у него сигару и выпустила облако дыма.
— Видишь?
Он проследил взглядом за его эволюцией.
— Вижу, — сказал он.
— Осознаешь?
— Осознаю.
— Оборотень — как это облако. Живет, меняет форму, цвет, объем. Потом исчезает. Но когда дым рассеивается, с осознанием ничего не происходит. В нем просто появляется что-то другое.
— А куда осознание идет после смерти?
— Ему нет надобности куда-то идти, — сказала я. — Вот ты разве идешь куда-то? Сидишь, куришь. Так и оно.
— А как же рай и ад?
— Это кольца дыма. Осознание никуда не ходит. Наоборот, все, что куда-то идет, сразу становится его пищей. Вот как этот дым. Или как твои мысли.
— А чье это осознание? — спросил он.
— И это тоже является пищей осознания.
— Нет, ты вопрос не поняла. Чье оно?
— И это тоже, — терпеливо сказала я.
— Но ведь должен…
— И это, — перебила я.
— Так кто…
Тут до него, наконец, дошло — он взялся за подбородок и замолчал.
Все-таки объяснять такие вещи в отвлеченных терминах трудно. Запутаешься в словах: «В восприятии нет ни субъекта, ни объекта, а только чистое переживание трансцендентной природы, и таким переживанием является все — и физические объекты, и ментальные конструкты, к числу которых относятся идеи воспринимаемого объекта и воспринимающего субъекта…» Уже после третьего слова непонятно, о чем речь. А на примере просто — пыхнул пару раз дымом, и все. Он вот понял. Или почти понял.
— Что же это все, по-твоему, вокруг? — спросил он, забирая у меня сигару. — Как в «Матрице»?
— Почти, но не совсем.
— А в чем разница?
— В «Матрице» есть объективная реальность — загородный амбар с телами людей, которым все это снится. Иначе портфельные инвесторы не дали бы денег на фильм, они за этим следят строго. А на самом деле все как в «Матрице», только без этого амбара.
— Это как?
— Сон есть, а тех, кому он снится — нет. То есть они тоже элемент сна. Некоторые говорят, что сон снится сам себе. Но в строгом смысле «себя» там нет.
— Не понимаю.
— В «Матрице» все были подключены через провода к чему-то реальному. А на самом деле все как бы подключены через GPRS, только то, к чему они подключены, — такой же глюк, как и они сами. Глюк длится только до тех пор, пока продолжается подключение. Но когда оно кончается, не остается никакого hardware, которое могли бы описать судебные исполнители. И никакого трупа, чтобы его похоронить.
— Вот тут ты не права. Это как раз бывает сплошь и рядом, — сказал он убежденно.
— Знаешь, как сказано — пусть виртуальные хоронят своих виртуалов. Погребающие и погребаемые реальны только друг относительно друга.
— Как такое может быть?
Я пожала плечами.
— Погляди вокруг.
Он некоторое время молчал, размышляя. Потом хмуро кивнул.
— Жаль, не было тебя рядом, чтобы объяснить. А теперь уж чего… Жизнь сделана.
— Да, попал ты, бедолага, — вздохнула я. — Двигай теперь точку сборки в позицию стяжания Святаго Духа.
— Смеешься? — спросил он. — Смейся, рыжая, смейся. Глупо, я не спорю. А ты сама в Бога веришь?
Я даже растерялась.
— Веришь? — повторил он.
— Лисы уважают религию Адонаи, — ответила я дипломатично.
— Уважают — это не то. Ты можешь сказать, веришь ты или нет?
— У лис своя вера.
— И во что они верят?
— В сверхоборотня.
— Про которого лорд Крикет говорил?
— Лорд Крикет только звон слышал. И то недолго. Он о сверхоборотне не имел никакого понятия.
— А кто это — сверхоборотень?
— Существует несколько уровней понимания. На самом примитивном это мессия, который придет и объяснит оборотням самое главное. Такая интерпретация навеяна человеческой религией, и главный профанический символ, который ей соответствует, тоже взят у людей.
— А что это за главный профанический символ?
— Перевернутая пятиконечная звезда. Люди ее неправильно понимают. Вписывают в нее козлиную голову, так что сверху получаются рога. Им лишь бы черта во всем увидеть, кроме зеркала и телевизора.
— А что эта звезда значит на самом деле?
— Это лисье распятие. Типа как андреевский крест с перекладиной для хвоста. Распинать, конечно, мы никого не собираемся, не люди. Здесь имеется в виду символическое искупление лисьих грехов, главный из которых — неведение.
— И как сверхоборотень искупит лисьи грехи?
— Он передаст лисам Священную Книгу Оборотня.
— Что это за книга?
— Как считается, в ней будет раскрыта главная тайна оборотней. Каждый оборотень, который ее прочитает, сумеет пять раз понять эту тайну.
