Конечно, это был рискованный поступок с моей стороны. Что, если я ошибся? Рувданцы — народ подозрительный. Меня немедленно препроводили бы в особый отдел отеля, подвергли допросу с прочисткой подсознания и отправили на Землю, присовокупив ноту протеста в адрес МИД Соединенных Штатов Израиля. Но если я не ошибся, то прямой вопрос позволял мне выиграть время. Я был уверен, что ошибки не произошло, поскольку ни один нормальный рувданец не стал бы думать о землянине: «Он мне нравится» или, тем более, «я испытаю счастье»…
— Да, — ответил Четвертый-Сир-банклат, не понимая уже ни собственных мыслей, ни того обстоятельства, почему заговорил с инопланетником, хотя это запрещено законом.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Если мы отойдем в сторону, я скажу вам два слова, и на этом мы закончим наши отношения.
Четвертый-Сир-банклат последовал за мной, и мы скрылись за колоннами от толпы туристов, ввалившихся с посадочной галереи амрукаресов.
— Дорогой Четвертый-Сир-банклат, — сказал я, — вы ощущаете в себе желание поработать для Соединенных Штатов Израиля?
Ничего подобного Четвертый-Сир-банклат не ощущал, поскольку я еще не произнес пароля, включающего наследственный информационный код. Но мне нужно было проверить реакцию аборигена — не завербовали ли его местные органы контрразведки?
— Нет, — сказал Четвертый-Сир-банклат, и мой менталоскоп подсказал, что так оно и есть. Значит, все в порядке, можно продолжить.
— Зеленый вареник опускается на дно Босфорской пустоши, — медленно произнес я фразу включения, и взгляд Четвертого-Сир-банклата сразу стал осмысленным — я и сам поразился тому, как быстро произошло генетическое перерождение. Да, господа, классная работа ученых-генетиков!
— Ох, — сказал Четвертый-Сир-банклат. — Ох… Меня просто ломает… Как я люблю Землю! Как я люблю Соединенные Штаты Израиля! Кстати, где она находится — моя любимая Земля? В школе мы не проходили…
— Неважно, — отмахнулся я. — Меньше будешь знать — дольше проживешь. Слушай внимательно…
— Ах, как я люблю Землю, — продолжал причитать Четвертый-Сир-банклат все время, пока я излагал ему суть задания. — Я готов отдать за нее жизнь…
— Только не нужно сообщать об этом всем и каждому, — строго сказал я. — Итак, понятно? Устроишься работать на завод, производящий вулканические пушки, соберешь информацию, уволишься, вернешься на прежнее рабочее место…
— Ах, как я люблю Землю…
— … И будешь ждать связника. А если тебя вычислит контрразведка, то…
Тут я сделал паузу, поскольку это был второй критический момент операции. Действия, связанные с возможным разоблачением, тоже были, по идее, впечатаны в генетическую память Четвертого-Сир-банклата, и если все было в порядке, агент обязан был сейчас отреагировать вполне определенным образом.
— О! — воскликнул Четвертый-Сир-банклат. — Я съем рыбу-турругу. Это очень вкусная рыба, я ее с детства ношу в этой сумке, но никогда не ем, потому что она слишком вкусная.
Отлично. Рыба-турруга — самое ядовитое создание на Рувдане-4, достаточно откусить кусочек, и смерть наступает спустя сотую долю секунды. Если Четвертый-Сир-банклат носит турругу с собой, как он утверждает, с детства, значит, генетически запрограммированные инстинкты в нем развиты в полном соответствии с планом.
И тут я едва не завалил всю операцию, неожиданно для себя задав вопрос, не предусмотренный никакими инструкциями.
— И не жалко себя? — спросил я. — Ты же рувданец. Неужели какую-то Землю ты действительно любишь больше, чем свой Рувдан?
Четвертый-Сир-банклат запнулся, взгляд его потускнел, все шесть рук задрожали, а коленные чашечки застучали так, будто кто-то отплясывал танец с кастаньетами.
— Ах, — сказал он. — Земля… Рувдан… Кто я? Почему я? Зачем?..
Возможно, бедняга тут же и откусил бы от хвоста рыбы-турруги, но, к счастью, я понял, что операция может из-за моей глупости закончиться провалом.
— Плюнь, — быстро сказал я. — Любить можно две родины, даже если одна из них — чужая. И вообще, зеленая ряска всплывает над серой тиной.
Я вовремя успел произнести кодировочную установку! Взгляд Четвертого-Сир-банклата прояснился, рот раздвинулся в широкой улыбке, он вновь был в полном ладу с самим собой, и даже мой чувствительный менталоскоп не обнаружил в мыслях агента внутренних противоречий. Четвертый-Сир-банклат готов был к выполнению задания.
— Извините, обознался, — сказал я, повернулся к агенту спиной и направился к лифту.
В комнате-дупле я быстро собрал свои вещи и в тот же день отбыл в космопорт. Выходя из отеля, я бросил взгляд на швейцара-рувданца. Понятия не имею, был ли это Четвертый-Сир-банклат или кто-то из его сменщиков — все они на одно лицо.
Почти десять лет я проработал сотрудником Агентурного отдела службы внешней разведки разведывательного управления министерства обороны Соединенных Штатов Израиля, и скажу прямо: за все это время не видел никого, к кому мог бы обратиться со словом «коллега». Задания мне давал вечно мрачный майор Лившиц, отчитывался я тоже только перед этим человеком, который, по-моему, несмотря на еврейскую фамилию, был выходцем с Бургаша-9 — только там я встречал представителей рода хомо сапиенс, способных взглядом буравить дырки в стенах.
Впервые я столкнулся с этим феноменом, когда во время инструктажа майор Лившиц получил в мозг сообщение о гибели на Шмарзе-17 полевого агента. То есть, о том, что сообщение было именно таким, я узнал впоследствии, прочитав газету. А тогда, стоя навытяжку перед майором, я испытал настоящий шок.
— Итак, Шекет, — говорил майор, — вы должны будете активизировать не только временную фузмирданию, но…
И тут он неожиданно застыл, прислушиваясь к чему-то внутри себя, а потом в глазах у него появился зеленый огонь, брови мрачно сдвинулись на переносице, и в противоположной стене кабинета возникли два небольших отверстия, из которых повалил пар и запахло жженым пневмобетоном. Майор немедленно взял себя в руки, взгляд его потух, лицо разгладилось, хотя присущее ему мрачное выражение, конечно, никуда не делось.
Он подошел к изуродованной им стене, провел ладонью, и оба отверстия на моих глазах затянулись тонкой стерилизующей пленкой.
— Итак, Шекет, — сказал майор, — вы должны будете активизировать…
Да, это был настоящий профессионал, я бы так не смог, хотя на курсах меня, конечно, учили не только приемам рукопашного боя, но и всему другому, что может пригодиться агенту.
Так вот, я ни разу не встретил коллегу-разведчика за десять лет службы в этой почтенной организации. Все сам да сам. К примеру, на Изуддит-83/бис я тоже отправился один, без прикрытия и без возможности обратиться за помощью в иерусалимскую резиденцию.
