Оскэ выпустил под купол зонтика немного неровное колечко дыма:
– Ну, не скажи. Комсомольцы ночью отрывались очень даже феерично.
– Это после колдовства, – возразила она, – Значит, как бы, не в счет.
– Ним приехал, – сообщила Элвира, глянув на улицу, – что-то рано сегодня…
Комбриг подкатил на трицикле к самым дверям, и, войдя в дом, как-то мгновенно оказался наверху, под «листом-зонтиком». Его униформа была мокрой насквозь и покрытой пятнами разноцветной глины.
– Оскэ, ты ведь электрик? – спросил он без предисловий.
– Типа да, а что?
– У нас что-то с электростанцией в Аилеу, это около десяти миль отсюда.
– Дождь, – предположил Оскэ, поднимаясь на ноги, – Поехали, посмотрим.
– Я с тобой, – сказала Флер, – Я, как-никак, почти инженер-строитель.
– Убедила, – лаконично согласился он.
За следующие пять часов (по часу туда и обратно по размокшему и расползшемуся серпантину-грунтовке, и три часа самой работы – «до безобразия тривиальной», по выражению Оскэ), Ним Гок узнал много нового о состоянии электротехники в своей стране. В частности, что она «на-чешую-теплым-говном-приклеенная». После долгой возни, мини-электростанция заработала. Потом, под диктовку Оскэ, был составлен трехстраничный реестр необходимых переделок и доработок, и комбриг с гостями (грязными, мокрыми, ворчащими и ругающимися как сто боцманов сразу) вернулись домой. Солнце зашло, а дождь все лил, и по прогнозам должен был лить до утра…
Элвира, со вздохом (выражающим категорический протест подобному обращению с гостями), включила кофейник, сунула ворох мокрой одежды в стиральную машину, и через полчаса, все четверо сели ужинать в глубине большой террасы второго этажа. Комбриг питался задумчиво – он то и дело, бросал выжидательные взгляды на гостей. Когда произошел переход к кофе и десерту, Флер не выдержала.
– Ним Гок, если ты хочешь спросить – спрашивай.
– Я еще не знаю, как правильно сформулировать вопрос, – объявил он.
– Формулируй, как угодно, – посоветовала она, – По ходу, разберемся.
– Хорошо. Я жду, когда вы заговорите об оплате за выполненную вами работу.
– Не парься, – ответил Оскэ, – Если случились нежданные проблемы, то попутчик на корабле или гость в доме помогает, и не берет платы. Так сказано в «Paruu-i-hoe».
Кхмер погладил свой подбородок и медленно кивнул.
– Paruu-i-hoe. Закон весла, который, согласно вашей легенде, прочел Мауна Оро на панцире большой морской черепахи. Обычай древних морских королей Гавайики. Я слышал об этом от Кайемао Хаамеа. Но я думал, это касается только королей. Ваша Хартия не обязывает вас соблюдать этот закон.
– Верно, – подтвердил Оскэ, – Это просто океанийский этикет. Tiki. Если это для тебя проблема – например, если твои обычаи запрещают принимать помощь даром, то ты можешь подарить что-нибудь Флер. Чисто символически. И считай: мы в расчете.
– Оскэ имеет в виду, – пояснила она, – что, например, Хаамеа или любой другой ariki, ничего не может брать даром у жителей. Это обычай: «Tapu ariki rave titoe y hape».
– Это интересно, – произнес Ним Гок, – Где есть более полная информация об этом?
– На любом сайте про Tiki-foa. Можно почитать на школьном сайте Base-edu.mnz.
– А тот странный обычай, которому вы следовали сегодня ночью, там тоже есть?
Флер улыбнулась и отрицательно покрутила головой
– Нет, это частный случай. Приемы бытовой магии свои в каждом уголке Гавайики. Песенка про дельфинов – с юго-восточного Туамоту. На Таити и Раиатеа есть что-то другое. Даже на двух соседних атоллах иногда разные колдовские танцы и песенки.
– Разве колдовство существует? – спросил комбриг.
– Колдовство, конечно, не существует, – сказал Оскэ, – Но многие приемы, которые называются колдовством, практически работают. По ходу, в древности колдовством называли любую технологию. Кто-то придумал что-то полезное, соседи переняли, и передали детям, а те – внукам, и потом уже считается, что это магический ритуал.
– Теперь понятно, – кхмер кивнул, – А что полезного конкретно в этом колдовстве?
– Много чего, – ответила меганезийка, – Чувство команды. Взаимопонимание…
– И для этого – групповой секс? – уточнил он.
– Коллективный секс, – педантично поправил Оскэ, – Групповой, это немного иначе.
Ним Гок сделал маленький глоток кофе и согласно кивнул
– Я не изучал вопрос и не разбираюсь в терминах. Значит, коллективный секс. А это действительно такое эффективное средство для консолидации команды?
– Самое эффективное, – подтвердила Флер, – Потому что оно опирается на основной инстинкт. Ничего более надежного в человеческой психике просто нет.
– …И в Меганезии коммунисты, путем такого секса, усиливают коллективизм?
– Вообще-то коллективный секс – штука многоплановая, – уточнил Оскэ, – Не только коллективизм, но и креативность, и вообще, позитивное настроение.
– А какие минусы? – поинтересовался Ним Гок.
– Никаких. Это естественный вид психофизической нагрузки. Коллективный секс был главным социальным регулятором у предков человека еще пять миллионов лет назад.
– Почему тогда этот метод не отражен в источниках по научному коммунизму?
– Не знаю, – Оскэ развел руками, – Может, это потому, что классики марксизма жили, когда этология и биосоциальная эволюция человека еще не доросли до уровня науки.
– Я поставлю вопрос иначе, – сказал кхмер, – Почему такие сексуальные отношения критикуются в коммунистических источниках, а рекомендуются совсем другие.
– Это какие? – удивился меганезиец, – Я у классиков не видел таких рекомендаций.
Комбриг задумался на секунду, и снова кивнул.
– Видимо, у классиков этого нет. Но в документах, принятых компартиями, отдается предпочтение сексу между одним мужчиной и одной женщиной, внутри семьи.
– Короче, пуританская буржуазная моногамия, – припечатала Флер.
– Женщина, как средство биологической репродукции, которое находится в частной собственности, по аналогии с другими средствами производства, – пояснил Оскэ, и добавил, – Это у Маркса и Энгельса в «Манифесте компартии» и еще, у Энгельса в «Происхождении семьи, частной собственности и государства». Такие дела…
– Но вы же не так давно сами агитировали за семью, – напомнил кхмер.
Флер сделала удивленные глаза.
– Так то семья, а ты – про секс. Это же разница, прикинь? Семья – это замечательное изобретение. Иногда комфортнее моногамная семья, иногда – полигамная, а иногда групповая, punalua. Но это изобретение для быта и для хозяйства, а секс тут, как бы, сбоку. Право частной собственности на сексуальный объект, это даже не буржуазная фишка, а вообще феодально-рабовладельческая.
