Мистраль приказал компьютеру распечатать текст в двух экземплярах – один на рисовой бумаге в переплете из телячьей кожи, другой – на пергаменте и в переплете из кожи крокодила. Потом поглядел на часы, чтобы понять, который час, но понять ничего не удалось, потому что секундная стрелка, как всегда, бежала по циферблату как ненормальная, а минутная и часовая затеяли между собой спор, кто из них важнее, и ругались так, что даже цифры съежились от неловкости. Машинально писатель посмотрел в окно, чтобы хоть приблизительно определить, какое сейчас время суток, но за окном царила какая-то вязкая серая мгла. Тогда Мистраль перевел взгляд на монитор и заметил, что универсальная гадалка строго смотрит на него.
– Это какая-то ошибка, – сказал писатель. – Я вовсе не звал тебя.
– Знаю, – сухо ответила пифия версии девять-три-четыре.
– Тогда что же ты тут делаешь? – спросил Мистраль.
– Куда важнее, что делаешь ты, – отрезала гадалка.
Писатель нахмурился: он не любил, когда его собеседники изъяснялись загадками.
– Я написал хорошую книгу, – сказал он. – Впрочем, поскольку ты часть моего компьютера, тебе это и так должно быть известно.
– А тебе должно быть известно то, что творится вокруг, – объявила пифия. – Только ведь тебя ничего не интересует. Ничего, кроме твоих книжек!
Ее склочный тон напомнил Мистралю Ровену, когда та находилась сильно не в духе, и писатель поморщился.
– Не понимаю, с какой стати я должен интересоваться разной чепухой? – ответил он. – Каждый день в мире происходит одно и то же: стихийные бедствия, нестихийные бедствия, крушения, катастрофы, заговоры, мятежи и прочие прелести, однако это вовсе не повод, чтобы сходить с ума.
– Я так и знала, – мрачно отозвалась пифия. – Тебе абсолютно ни до чего нет дела!
– А до чего мне должно быть дело? – Писатель начал заводиться, что с ним случалось довольно редко.
Пифия театрально всплеснула руками:
– Ты что, так ничего и не заметил? В Городе эпидемия. Люди охвачены паникой и только и думают о том, как бы удрать отсюда, а ты – ты сидишь и пишешь книжки, как будто ничего не происходит!
Секундная стрелка чихнула, и пифия в ужасе подпрыгнула на месте.
– Простите, – молвила стрелка застенчиво. – Просто у меня аллергия на пыль.
– Если честно, – нерешительно начал Мистраль, – я не слишком пристально слежу за текущими событиями.
Фраза получилась слишком литературной, он и сам заметил это. Но пифии, похоже, было не до таких тонкостей.
– Это просто ужас, что творится! – простонала она. – Каждый день гибнут тысячи человек, а он… Нет, ну скажи правду: когда бы ты начал волноваться? Когда весь город бы вымер?
– А что, дело уже к тому идет? – осторожно спросил Мистраль.
Пифия поглядела на него и покачала головой.
– Твое равнодушие не доведет до добра, – сказала она. – Неужели ты не понимаешь, что твоя жизнь тоже в опасности?
Мистраль понимал это, но он также помнил, что уже описывал повальную эпидемию в одном из своих романов, причем не самом удачном, и поэтому то, о чем говорила универсальная гадалка, звучало для него как перепев полузабытых фантазий. Он только промямлил:
– А что, мне тоже грозит опасность?
Тут терпение пифии, очевидно, истощилось, потому что она плюнула, в сердцах выругалась двоичным кодом и, уйдя в глубь монитора, громко хлопнула виртуальной дверью.
– Только не говори потом, что я тебя не предупреждала! – крикнула она на прощание.
Мистраль пожал плечами. Ну хорошо, допустим, в Городе творится нечто неладное; но из этого абсолютно ничего не следует, по крайней мере, не следует сейчас. И совершенно непонятно, отчего ему надо суетиться, горячиться, выходить из себя и вообще делать всякие глупости? Писатель развернул один из готовых экземпляров новой книги – тот, что был на рисовой бумаге, – прочитал первый абзац и улыбнулся с чувством человека, хорошо выполнившего свою работу. Положив экземпляр на стол, он выдвинул ящик стола и достал оттуда волшебную коробочку, которая распухла до размеров последнего издания бестолкового словаря. Изнутри доносилось довольное урчание. Мистраль погладил коробочку, и она сделалась теплой.
– Повелитель, повелитель! – заволновалась буква «ф», как только Мистраль снял крышку.
– Что прикажете, о повелитель? – хором прокричали остальные буквы.
Они заметно раздобрели, от их былых увечий не осталось и следа, и все они – даже самый большой задавака, вопросительный знак, – глядели на него с почтением, обожанием и умилением.
– Ну, что скажете? – спросил Мистраль. Ему было интересно, какое у них мнение о его книге.
– О! О! Замечательно! Поразительно! Изумительно!
– Разве что пару эпитетов подправить, – вздохнула буква «у».
– И сделать потоньше диалог в одном месте, – добавила буква «р».
– И шутка на странице сто семнадцать. – Буква «а» поморщилась. – Не знаю, может, сейчас и принято так писать, но, по-моему, это дурной тон.
– Однако это все мелочи, наши придирки, – добавила буква «ф» и сделала Мистралю глазки.
«Шутку я, пожалуй, и в самом деле уберу, – подумал писатель. – А все остальное… Не стоит».
Буквы вовсю обхаживали его, заглядывали ему в глаза, а самые смелые даже вылезли наружу, вскарабкались по рукавам Мистраля и пристроились у него на плечах. «Ну и что значит по сравнению с этим какая-то дурацкая эпидемия? – мелькнуло в голове у писателя. – Ведь в прошлый раз они даже не пожелали разговаривать со мной». Ему было очень приятно, что его маленькие сообщники, которые знали его всю жизнь, так расположены к нему, и по их виду он понимал, что они еще многого ждут от хозяина.
– Ладно, я постараюсь не разочаровывать вас, – сказал он, осторожно убирая буквы в коробочку.
Не без труда он уложил ее обратно в ящик и задвинул его, после чего подумал: «Теперь, когда я окончил работу, я имею право немного развлечься». Мистраль вытащил волшебные футбольные билеты, которые ему вручил сфинкс, и велел видеофону вызвать на связь стадион. Смутно он помнил, что в это время должны были идти главные матчи на кубок Города.
– Сожалею, – лязгнула искусственная девушка-автоответчик, – но все матчи отменены ввиду эпидемии. Рекомендую вам позвонить попозже.
И прежде чем Мистраль успел что-либо сказать, она отключилась.
«Значит, дело и впрямь серьезно. – Писатель ощутил смутное беспокойство. – Если даже матчи кубка…» Но он не стал развивать дальше эту мысль, а на всякий случай позвонил Ромулу. У того отчего-то никто не отвечал. Писатель набрал по очереди Филиппа, Генриха Гаргулью, Пончика и даже Сутягина, но ни один из них не подошел к телефону. Разумеется, Мистраль, занятый написанием книги, даже и предположить не мог, что Ромул сидит в тюрьме под усиленной охраной как Особо Важный Свидетель, Сутягин куда-то исчез, не оставив адреса, Генрих тяжело болен и находится в госпитале, а жизни Филиппа и Пончика так круто переменились, что искать их по старым номерам совершенно бесполезно. Но, к сожалению, Мистраль ничего этого не знал, и неприятное чувство тревоги кололо его все сильнее и сильнее.
