Владислав Изотов - Гражданин 19f

— Второй, у нас тут внештатная ситуация, вы… — начал было Кортез, но закончить мысль не успел; по «девятке» шло срочное донесение.

— …Выдвигаются… Применить… Грейхаунд, грейхаунд!

После этого пакета источник сигнала исчез с регистраторов, а где-то далеко-далеко внизу вспыхнул, и тут же погас крошечный огонёк. Нет, этого не может быть. Это уму не постижимо!.. Лео лихорадочно перебирал потоковые сегменты фаланги, пытаясь «достучаться» до транспорта безопасников. Ошибка… Нет сомнений, ошибка. Под операционным кодом «грейхаунд» подразумевался огонь с земли… Этого не может происходить здесь, в пределах метроплекса ОФС!..Ведь не может же?!..

— Стингер-2, что у вас происходит?!. Да как они… Мать вашу! Всем — уводите машины, живо, живо! — доносились беспорядочные команды. Один из транспортников резко вырвался вперёд, набирая скорость.

— Второй… Второй, ответьте, у нас… У нас тут чёртова… Херь! Вытаскивайте нас, второй! — взмолился Кортез, беспомощно наблюдая как один за другим «погасли» импринты коллег на схематической панораме фаланги, а их машины, потеряв устойчивость, камнем понеслись к земле. Но было уже поздно. Направленный по широкому вектору удар заставил тело бедняги буквально вскипеть, оставляя в кабине лишь бесформенную, красно-коричневую массу в очертаниях комбинезона. Не многим позже пришли в негодность и незащищённые силовые цепи грузового аэродайна, и аппарат, нелепо кувыркаясь в воздухе, устремился вдогонку своим предшественникам…

Одновременно курируя с полсотни многоплановых потоковых проекций, лейтенант Шишман неспешно дожевывал остатки пищпакета «Обсидиан-12», представлявшего собой помесь мясного рулета и хорошо прожаренного, фаршированного томатами стейка — так называемой «торбы». Рядышком стояла уже допитая фляга классического мартини и несколько пустых композитных подносов; для своей стройной, даже несколько худощавой фигуры лейтенант был увлечённым «едоком со стажем». Тускловатые янтарные глаза неотрывно следили за бескрайним горизонтом, будто выискивая что-то крошечное и неприметное в глубинах промышленной пустоши, распростёршейся за пирамидами анклава.

— Йо, Кило! — офицер махнул рукой вглубь опустевшей залы.

— Что у тебя, Токудайджи? — отозвался неприметный мужичок за одним из столиков, устало отрываясь от кресла.

— Ты проиграл, балда; у нас таки прорыв.

— Да упаси Система… Ты серьёзно?

— Серьёзней некуда. — Шишман щёлкнул пальцами, презрительно посматривая в сторону трясущегося дядечки. — АПЧ-шники только что поджарили группу регионалов при попытке приземлиться на объект. Давно я такого фейерверка не видел — четыре транспортника слили к херам собачьим. И экипаж вместе с ними.

— Что же нам теперь делать?! — всплеснул руками собеседник. —..Ты же… Уже сообщил вашему этому… Гриневичу, что произошло?

— «Нам» делать? Кому это — «нам»? Тебе, Килрой — оплачивать мой ужин… Или завтрак, хрен разберу… И дуй к себе в координаторскую, от тебя здесь уже мало проку.

— А что с объектом?..

— Ну, как «что с объектом»? Жахнули «теневиков» ответом с мобильных платформ, положили всех конечно. Судя по тому, что осталось — ублюдки из АПЧ с несанкционированными вооруженными синтоидами. Вот только эти падлы успели нам груз свой подпортить, это хреново. Не знаю, что с этим будем делать. А так — всё как предполагалось.

— О, Мир… — вздохнул Килрой, испуганно таращась в прозрачный стеновой фасад. — Только чисток нам здесь ещё не хватало.

— Толи ещё будет. — хмыкнул в ответ керовец.

Офисы регионального самоуправления были наполнены несвойственной здешним порядкам возней, даром что уже час как прекратился приём заявок от гражданских лиц. Не успела коллегия муниципального руководства утвердить введение в анклаве чрезвычайного положения, как администрацию регионального Совета наводнили «уполномоченные лица» Департамента «Кера» и внутренних войск. Старинная поговорка гласит: «со своим уставом в чужой монастырь не ходят», но, похоже, эти парни её никогда не слышали. Быстро, жестко, и не затрудняя себя объяснениями, они подменяли главков отделов, перенимая контроль над оперативной деятельностью «регионалов». Старину Джефа едва ли не силком вытолкали из кабинета, даже не позволив забрать личные вещи; бедняге Тинибу, напротив, запретили покидать рабочее место, хотя тот, наверное, уже валился с ног от психологического истощения. Так уж вышло, что силовики не нашли человека которым бы могли заменить аналитика, пока его режимного сменщика «осматривали» на наличие следов индоктринации. Всем в подряд раздавались обязательные для ношения, но при том — совершенно бесполезные бронежилеты со сверхплотными компрессионными пластинами, защищающие разве что от кинетических ускорителей массы (с чем прекрасно справлялась и система активной защиты «Спектр»). Мало того, что эти устройства не спасали от большинства типов современного вооружения, основанного на квантовых эффектах, так ещё и весили прилично. Сами «керовцы» таких не носили, и порой открыто посмеивались над регионалами, снующими в белых, похожих на древние надувные нагрудники жилетках. По внутренней ветке федеральной Сети был проведён короткий «инструктаж» в формате мыслеобразов по действиям в рамках чрезвычайного положения; запись, очевидно, делалась лет пять назад и потому совершенно не соответствовала нынешним реалиям. Из-за подобных «недомер» метания сотрудников совета всё более походили на какой-то помпезный балаган, нелепую безыдейную постановку. Мало-помалу, «неоновцы» приводили этот цирк в более-менее упорядоченный вид, задавая нужный темп и направление работы, но неподготовленность и, зачастую, нежелание «местных» работать с «федералами» значительно усложняли процесс.

Конечно, Ким не был готов к такому повороту событий. Никто не был готов, даже Тинибу с его острым умом и широким доступом к ресурсам самоуправления. Для многих последние события стали шоком: Лео, Фердинанд, Чжень… Даже бедняжка Мэй, милая тихая девчонка двадцати лет, которой едва только оформили перевод — всех их не стало в одно мгновение. Для ОФС, даже её бывшей периферии — событие из ряда вон выходящее по всем критериям. По меркам Финикса — неотъемлемая часть суровой, но ежедневной реальности людей, которые борются за место под солнцем. В определённый момент лица бывших коллег и знакомых начинают просто мелькать перед глазами, превращаясь не более чем в мимолётные воспоминания без налёта скорби или трагизма; лишь когда уходят по настоящему дорогие люди, эти чувства возвращаются вновь. Ненадолго, так как быстро замещаются озлобленностью и презрением, в худшем случае — отчаянием, затем — отрешенностью. Все эти стадии Ким уже прошел, но в отличие от многих других, ему повезло: он смог «вернуться», спасти себя — пожалуй, в буквальном смысле. Отголоски не такого уж и далекого прошлого не пугали; возвращение в ОФС было бегством не от сурового, бесчеловечного мира доминионов, но бегством от безысходности. Нежелание подыхать как остальные, схватившись за единственную уцелевшую ниточку, ведущую к спасению. И теперь, как и прежде, не было ни растерянности, ни поглотившего «коллег» уныния, ни разочарования в мифической «системной стабильности». Скорее наоборот; в складывающейся ситуации Ким вновь ощутил себя в своей тарелке, в простых до безобразия обстоятельствах «мы их или они нас». Выходцу из Доминиона тяжело давался привычный для жителей Объединённой Системы ритм жизни, вся эта пресыщенность информацией, ежеминутное выуживание истины, неоднозначность суждений. Так, наверное, ощущали себя профессиональные солдаты в былые времена, когда на поле боя ещё требовалось участие человека. Возвращаясь домой, они далеко не сразу вливались в размеренный ход цивильной жизни, цепляясь за возможность вновь ощутить себя в ситуации опасной, неординарной; ситуации, требующей жестких но простых решений.