Ещё один разряд прошил её насквозь, топя её в океане боли, когда же он прекратился, то лёгким потребовалось секунд пять, чтобы начать работать, ритм сердца был рваным — тело было слишком изранено, чтобы придти в себя и понять, что надо делать. Когда Кира наконец смогла дышать, отчаянно хватая воздух, в нос ей ударило резкое зловоние её же обуглившейся плоти. Зрение медленно возвращалось к ней, но она разглядела, что сейчас дверь была приоткрыта. Немного, всего на пару дюймов, но через этот проём на неё смотрели глаза: два глаза, чёрный и белый.
«Не глаз», — подумала она, ее мозг был словно каша. Это дуло орудия.
Дверь слегка содрогнулась, но все было бесполезно из-за груды щебня. Она не сдвинулась ни на йоту.
— Это девушка. Есть там еще кто живой?
— Вы должны помочь мне, — прохрипела она. — У меня останавливается сердце.
— Вы видите заключенного? Он уже сбежал?
— Ритмы… слишком непостоянные, — сказала она, чувствуя как ее тело перестает работать — ее мыщцы, ее сердце, ее легкие медленно превращались в ничто: — Вы должны мне помочь. Еще один удар… и я…
Она слышала голоса — они что-то кричали и казались такими далекими, словно за тысячу миль отсюда. Теплый ветерок нежно прошелестел по ее лицу и она открыла глаза. Мир был размытым, нечетким, но все же что-то было в нем, что двигалось. Неожиданно давление на ее ноги пропало. Массивный томограф перелетел через комнату; в ушах зазвенел окружающий мир. Сильные руки оттащили ее подальше от обломков, и она попыталась сосредоточиться. Кто-то держал ее, нес ее, проверял ее ранения.
— Спасибо, — закашлялась она. Ее голос был настолько тих, что она сама себя едва могла расслышать. Она сильнее прижалась своему спасителю: — Я думаю… он сбежал.
— Я здесь, Кира.
«Мне знаком этот голос».
Она изо всех сил пыталась сосредоточиться, напрягая глаза, и медленно мир обрел очертания: ее держал Сэмм, его одежда все еще дымилась от взрыва, оборванные веревки бесполезно свисали с рук. Вокруг него вся комната была разрушена, пол покрыт обломками, в стене зияла дыра. На ветру покачивались деревья. Брошенный в угол, смятой грудой железа валялся томограф. Шейлон лежал в другом углу, истекающий кровью и неподвижный.
Она посмотрела на Сэмма:
— Ты меня спас.
Дверь, наконец, рывком распахнулась и, словно поток, полились солдаты
— Опусти ее вниз!
— Он спас меня.
— Немедленно ее отпусти!
Сэмм опустился на колени, бережно положив Киру на пол. Как только он ее отпустил, солдаты бросились вперед и повалили его на пол прикладами винтовок. Кира попыталась заговорить, пыталась протестовать, но была слишком слаба. Все что она могла, только наблюдать.
В комнате было темно. Больничное оборудование тихо попискивало, крошечные огоньки мигали в полумраке. Кира открыла глаза, потом закрыла их, вздыхая. Разум был все еще заполнен болью и светом, словно она все еще находилась в эпицентре взрыва.
«Меня спас Сэмм».
Солдаты избивали Сэмма почти минуту, прежде чем заковать его в наручники, пиная его в живот, забивая его прикладами винтовок. Он никогда не сопротивлялся, он не бежал, когда у него была такая возможность. Он никогда не отбивался, он просто позволил им избивать себя снова и снова, мучаясь от ударов, трещин и стеная от боли.
«Он Партиал», — сказала она себе. За последние три дня она говорила себе это уже сотни раз. «Он даже не человек. Мы не знаем, что он здесь делает, о чем думает, что замышляет». Но хоть Кира и произносила про себя все это, она знала, что не верит этому. Он хотел того же, чего и она: решить проблемы, а не обойти вокруг них. На всем острове он был пока единственным, кто с ней соглашался.
Но он был Партиалом.
Кира попыталась сесть, но боль в ноге выбила из нее весь дух. В той же самой ноге, которая обгорела под томографом. Она сдвинула одеяло, чтобы осмотреть ее, но та была забинтована и ничего не было видно. Нога зудела в тех местах, где мышцы срастались, Кира знала, что ее помещали в регенерационный бокс. Пройдет много времени, прежде чем она сможет сидеть, не говоря уже о том, чтобы стоять или ходить.
Она услышала тихий вздох и посмотрела через всю комнату на другую больничную кровать. Здесь было достаточно палат, но недостаточно энергии, чтобы питать несколько этажей. Поэтому в основном пациенты лежали в палатах по двое. Она пристальнее всмотрелась в фигуру на кровати, почти безликую в тусклом свете, и поняла, что это Шейлон. Он, вероятно, пострадал от взрыва. То, как он был перевязан, говорило о том, что у него куча сломанных костей, сотни порезов и ссадин от шрапнели.
Его дыхание было слабым и неглубоким, но дышал Шейлон сам, и его состояние казалось стабильным. Скорее всего, он выкарабкается.
Он видел Хищника в крови и слышал ее рассуждения насчет его природы. Не выдала ли она слишком много? Не выложила ли на поверхность слишком много секретов? Остров готов взорваться пламенем от малейшей искры; когда он очнется, пожалуйста, пусть он будет молчать.
Кира услышала шаги из коридора и взглянула на дверь, как раз когда та отворилась.
— Ты очнулась, — произнесла Сестра Харди.
— Что произошло? — требовательно спросила Кира. — Сколько времени я была без сознания? — она мгновенно замолчала, как только увидела, что сестра вкатила в комнату еще одну кушетку. На ней была Мэдисон. Кира резко села, ее дыхание зашлось от боли в ноге.
— Мэдисон, ты в порядке?
— У нее начинались преждевременные роды, — сказала Сестра Харди. — Мы смогли их остановить, но не знаю, надолго ли.
— Со мной все будет в порядке, — сказала Мэдисон. Она поглядела на Киру: — Мне больше нельзя даже садиться, не то что ходить; не то что принимать ванну.
— Просто не волнуйся и отдыхай, — сказала Сестра Харди. — Ты побудешь здесь несколько часов, чтобы прийти в себя, а потом мы вернем тебя в твою обычную комнату. Тебе нужно расслабиться.
— Я расслабляюсь, — покорно сказала Мэдисон. — Я буду смотреть в потолок и не шевельну и пальцем.
— Также тебе следует поспать, — сказала сестра Харди. Она глянула на Киру: — Тебе тоже. Ты спала всего несколько часов, и твоему телу нужен отдых. Давай взглянем на твои ноги.
Она откинула покрывало с ног Киры и стала снимать бинты. Кира задержала дыхание, стараясь не закричать от боли, причиняемой бинтом, приклеившимся к обожжённой коже. Сестра Харди неодобрительно смотрела на почерневший участок кожи размером с ладонь, обработанный антисептиком и мазью для ожёгов: — Вполне излечимо, хотя рана мерзкая. Мы уже использовали регенератор всего пару часов назад, так что перед следующей обработкой нужно выдержать какое-то время.
