– Ты даешь, – улыбнулся Костя. – А что, по-твоему, значит быть современным?
– Пожалуйста. – Роман выпрямился и искоса бросил взгляд на девушек за соседним столиком. (Чувствовалось, они прислушиваются к разговору.) – Слово «современный» означает круг определенных понятий. Например, коктейль «Космос». Танец шейк. – Роман склонил набок голову с аккуратной прической на пробор, словно прислушиваясь к себе. – Транзистор. Кибернетика. Полупроводники. Таких слов несколько лет назад и в помине не было. Л кроме того, модная стрижка, отлично сшитый костюм…
– Врете вы все, милостивый государь Тартарен из Тараскона, – перешел в наступление Костя. – «Современный» – значит не только «самый последний», «модный». «Современный» – значит… как бы это сказать… «созвучный своему времени», «передовой».
– Ну-ну-ну! – Роман погрозил длинным пальцем. – Сразу видно, тебя не зря учат в школе. – Он обернулся в сторону девушек и вежливо спросил: – Скажите, пожалуйста, стриптиз – современный танец?
– Конечно, современный, – тотчас же отозвалась неожиданно низким контральто худенькая блондинка и заморгала чистыми детскими глазами.
– А вы его танцуете?
– Что за вопрос? Конечно, танцую…
– Молчи! – одернула ее вторая. – Не видишь, тебя разыгрывают?
Костя и Роман дружно расхохотались.
– Что завтра в нашем храме науки и правил примерного поведения? – спросил Роман.
– Все то же, что и раньше. В основном, уроки.
– То есть ничего нового. Опять слова, слова, слова… Знаешь, кто так остроумно выразился? Старикашка один. По имени Вильям. По фамилии Шекспир. А что такое слова? Ничего. Пустые звуки. Они вылетают изо рта и бесследно исчезают в мировом пространстве. И ничего после них не остается.
– Как сказать, – возразил Костя. – Остается звуковая волна, колебание воздуха. И иногда кое-что в голове. А теперь по домам. Учить уроки.
Просыпаться Косте не хотелось. Вчера поздно лег. Во- первых, перечитывал послание. Во-вторых, уроки. Ведь десятиклассник самый занятый человек на свете. Уйма всяких дел, а времени в обрез. С трудом поднялся, но еще некоторое время сидел на кровати с закрытыми глазами. Помотал головой, приоткрыл один, потом второй глаз. Ах, как иногда жаль, что сны оказываются только снами! Соскочил на коврик. Легко и с удовольствием выполнял каждое упражнение. Было приятно чувствовать себя мускулистым, гибким, налитым упругой, здоровой силой.
На первый урок едва не опоздал. После второго урока подошел к группе что-то оживленно обсуждавших ребят. Там были Чугунов, Черникин и еще человека три. Говорили о каком-то срочном заказе, который получил завод, где они проходили практику. Костя спросил Черникина:
– Юрка, что за заказ?
Все повернули головы в его сторону.
– Так, ничего особенного…
Ребята с ожиданием смотрели на Костю. Он отошел в сторону, чувствуя себя задетым за живое. Понял – из-за редколлегии. Роман стоял в стороне и с интересом наблюдал за этой сценкой.
– Не хотят разговаривать? – спросил он. – Наплевать. Не обращай внимания.
Костя озабоченно вздохнул. Не обращать внимания он не умел.
На обществоведении Роман поднялся с места и с независимым видом задал вопрос. После ответа тут же ввязался в спор с учительницей.
– Я ее нарочно завел, – шепнул Роман Косте. – Еще в древности какой-то философ сказал: «Все подвергай сомнению».
– Нет. Такие сомнения нам ни к чему. В один день переругаешься со всеми учителями. Послушай-ка, сегодня в Планетарии лекция в твоем вкусе – о загадках Вселенной. Пойдем?
– О’кей! – охотно согласился Роман. – Я зайду за тобой.
Уже стемнело, когда они вышли на улицу. Зажглись фонари. Морозный ветер обжигал лица, забирался в рукава, задувал в штанины брюк, ледяными пальцами обхватывал лодыжки ног.
– Ты в белье ходишь или в трусах? – поинтересовался Роман. – Я взбунтовался в этом году. Прежде мать заставляла носить белье. Ух, как я его ненавидел!
Костя с недоумением посмотрел на товарища. Вопрос показался ему наивным и неожиданным. Подумаешь, геройство – трусики!
– Спортсмены – народ закаленный, – заметил он. – А у меня, между прочим, первый юношеский разряд по боксу. Скоро буду участвовать в чемпионате города.
– Да что ты говоришь? – изумился Роман. – Боксеры свирепые… Как бульдоги. А ты деликатен и, судя по всему, не очень решителен.
– Да, это так, – охотно согласился Костя. – Видел на грузовиках лозунг: «Не уверен – не обгоняй»? Вот я и не обгоняю.
– Ну и чудак… Надо быть смелее.
– Возможно. Но дело не в этом. Я не трус. Просто такой у меня характер… Эх, скорее бы кончилась зима… – сказал Костя, отворачивая лицо от ветра.
– А чем плохо зимой? – отозвался Роман. – И зимой хорошо. Холодно. Опять же – крестьянин торжествует. Не работает.
– Зима на меня хандру нагоняет. А летом солнышко… Люблю позагорать на горячем песке. Приоткроешь глаза- над тобой зелень, рядом вода тоже зеленая. И ты словно плывешь неведомо куда. Летом купался я как-то в Протве – хорошая такая речушка. Вижу, рядом кто-то плывет наперегонки. Присмотрелся – девчонка. Лицо смешное такое, круглое, все в веснушках…
– Красивое? – деловито осведомился Роман.
– Трудно сказать. Может, и красивое. Потом мы вместе пошли. Платье у нее было голубенькое, с белыми горошинками. А однажды вечером мы так далеко заплыли на лодке по течению, что вернулись только к утру. Чуть нас комары не слопали.
– И это все? – усмехнулся Роман.
– Нет еще. Помню, она угощала меня молочными початками кукурузы.
– Гениальная история, – хмыкнул Роман. – А я-то уши развесил.
– А если ничего больше не было! Да и что могло еще быть? – недоумевал Костя.
– Конечно, ничего, – помрачнел Роман. – Разумеется, ничего. Впрочем, – он остановился и испытующе взглянул на Костю, – возможно, кабальеро, именно это и была твоя первая любовь. Иногда, увы, она принимает самые неожиданные формы.
– Ну, ты комик… -хмыкнул Костя. – Какая же это любовь? Любовь – это разные страсти, а мы только смеялись.
– Не знаю, Табаков. Не знаю, – отрывисто бросил Роман, жалея, что начал этот разговор.
До самого Планетария оба молчали, занятые каждый своими мыслями.
У Кости потеплело на душе, когда он вспомнил ту отчаянную девчонку. Ну что ж, если это действительно была любовь, он ничего не имеет против. Веселая девчонка, понимала его с полуслова. С ней было беззаботно и легко. Обожала всякие истории о замках, странствиях, рыцарях. Он рассказывает весь вечер, а она притихнет, прижмется к нему плечом и слушает. И была в ней еще какая-то неуловимая девчоночья нежность, трогательная забота о нем. Костя даже не мог толком понять, что именно еще – то ли ожидание от тебя подвига, и ты из-за этого незаметно вырастаешь в собственных глазах. Только, конечно, это была не любовь…
