Нет и никогда не было гармоничного сосуществования между обществом и элитой. Всегда шла борьба. Жесткая, кровавая. Идеалисты с томиками Маркса в карманах из автоматов расстреливали президентов и премьер-министров, только тогда европейское общество стало социально-ориентированным.
Мы должны помнить, что многие прекрасные люди погибли и потеряли свободу ради того, что есть у нас сейчас. Первое мая — день их памяти, а совсем не «День согласия и примирения». Это праздник бунта и протеста, во время которого люди показывают власти, что они и есть настоящее общество, с которым им придется считаться, — сказал Алекс и очередной раз матюгнулся, когда влез пальцами в краску.
Илья твердо знал, что головотяпству в жизни всегда найдется тепленькое местечко, происходящее здесь было очередным подтверждением этого.
Урсула была художницей. Поэтому изготовление транспаранта легло на ее хрупкие девичьи плечи. Нужно признать — к этому заданию она отнеслась ответственно, с серьезным художественным подходом. У себя дома она маркером нарисовала на ткани контуры будущих художеств, взяла свои кисти, краски и отправилась в «штаб» завершать работу — дома, при родителях, делать это ей не хотелось.
Замечательно! Вот только транспарант был большим, а кисти — художественными. В смысле — тонкими и изящными. Такими кисточками очень хорошо картины рисовать, а не транспаранты. Здесь масштаб нужен и размах! Обычная малярная кисть была бы в сто раз лучше.
Но это еще полбеды. На толстой хлопчатобумажной ткани бескомпромиссного черного цвета акварельные краски попросту пропадали. Исчезали. Растворялись. Вроде и начинает проявляться изображение, а через пол минуты — уже ничего нет. Куда все делось, елки зеленые? Вместо ярких, хорошо видных букв, на полотне еле-еле проступали какие-то контуры чего-то непонятного. Приходилось ждать, пока высохнет этот слой краски, чтобы начинать наносить новый. Потом еще слой. И еще. И все это делать тонкими художественными кисточками! Ужас! Хозяйственные магазины были уже давно закрыты, у добрых соседей запасов нужной краски и правильных малярных кистей почему-то не нашлось.
Основная ругань прозвучала еще до прихода Ильи, он застал лишь отголоски былой бури.
Илья удобно разложился на диванчике и ждал окончания покраски в компании Грини — своего неизменного «подельника». Час назад Фугас на своей машине развез «на позиции» две другие группы: Черного с Семеном и Ромыча с Феней.
В ночь накануне первого мая три группы правонарушителей должны были начинать свой путь по ночному городу от окраин к центру, по дороге расклеивая на подходящих поверхностях провокационные стикеры и делая граффити. У железнодорожного моста группы должны были соединиться ровно в 5.00 и под восторженные крики окружающих и вспышки фотоаппаратов вывесить «гвоздь программы» — здоровенный транспарант на мосту. Именно над ним сейчас мучались незадачливые «художники».
Конечно, внимания окружающих нужно было избегать, но фотографировать происходящее было бы хорошо. И правильно. Еще лучше — снять видео хорошего качества. Таскать по ночному городу аппаратуру для съемок было чревато, поэтому Алекс с Катей рано утром должны были выезжать на место рандеву и заниматься съемками. Урсула после всех мучений с покраской ехать куда-то категорически отказалась и заявила, что будет отсыпаться.
А чем, интересно, занимались наши доблестные служители правопорядка? Они делали все «как полагается».
За неделю до первого мая Фугаса и Черного прямо на рабочих местах посетили прилично одетые мужчины с военной выправкой и настоятельно рекомендовали праздничный день провести подальше от массовых мероприятий. А лучше — вообще из города уехать. Иначе… ну, вы поняли.
Для Фугаса и Черного, подобные визиты были делом привычным. Почти перед каждым праздником или даже концертом музыкальной группы, известной своими провокациями или подозрительной репутацией, их навещали «граждане с военной выправкой» и строго-настрого велели ничего не делать. Почему-то они считали, что Фугас с тов. Черным — «вожди» и после «бесед» начнут раздавать приказы своим «подчиненным» становится белыми и пушистыми. Это было очень странно. Но по другому «люди в погонах» мыслить не умели.
Фугас, на самом деле, был фигурой уважаемой и авторитетной. Самый «старый» среди местных правонарушителей, он имел вполне заслуженное и не маленькое влияние. Он даже отмотал срок по сфабрикованному обвинению — но если бы он начал раздавать приказы, его бы подняли на смех. У правонарушителей были люди, к мнению которых прислушивались, но решение принимал коллектив. Просто, люди здесь собрались такие.
С Черным было еще забавней. Он был самым настоящим, искренним и фееричным художником провокации. Очень злым художником! Объектами его «шуток», в числе прочих, были и товарищи по движению со всего постсоветского пространства.
Очень многие не понаслышке знали характер Черного и его выходки. Часто слишком жестокие и безобразные до неприличия, чтобы на это можно было просто закрыть глаза. Почему бдительные органы «сделали» его вождем? Это было необъяснимо.
И Фугас, и Черный клятвенно пообещали «гражданам с военной выправкой» 1 мая вести себя хорошо, и что они «прикажут своим людям не высовываться». Все это они, как честные люди, выполнили.
Фугас развез группы еще до 12 часов ночи, а Черный несколько утренних часов за 1 мая не считал и спокойно пошел в рейд. Кроме этого, за два дня до «мероприятия» Фугас пообещал всех расстрелять, если они ослушаются его приказа и будут что-то «мутить». Над этой его шуткой смеялись долго.
По телевизору передавали какой-то нудный концерт, Илья начал проваливаться в сон под равномерную ругань товарищей. Он нахально присвоил себе все имеющиеся подушки и удобно разлегся на них.
С каждой минутой расслабление в его теле усиливалось, словно кто-то открывал краник с содержимым Ильи и он начал выливаться в окружающее пространство, с каждой секундой становясь от этого более легким и невесомым. Где-то на грани слышимости раздавались ехидные замечания Грини — тот сидел на ковре и прикалывался над Урсулой и ее художественными талантами. Ему отвечал Алекс, Катя и сама Урсула. Но все это было как-то вяло, сонно. Наконец, и эти голоса затихли.
— Илья, просыпайся, — принялся будить товарища Гриня.
— Что, все уже?
— Да, все сделали. Нам пора выдвигаться.
Илья посмотрел на будильник рядом с компьютером, он показывал половину второго ночи. По первоначальному плану выходить с Гриней они должны были в 12.00. Времени на «прогулку» оставалось совсем мало.
