— Ну давай же, продолжай, — сказал волшебник, когда она замолчала. — Что с ними сталось?
— Конечно же, он приходил к ней только по-ночам, в точности как луна, и ей казалось совершенно нормальным, что в каждом месяце была ночь или две, когда он не появлялся вовсе. И надо еще сказать, что его ухаживания стали причиной удивительных перемен в ее внешности, – ее волосы и кожа, манера держать себя, – вокруг всего этого как будто возник некий мерцающий ореол, очень напоминающий лунный, и со временем люди стали говорить, что ее окружает лунное сияние, – настолько она стала счастлива. Так бывает иногда, даже с глупыми фантазиями.
Сцепив руки замком и положив на них подбородок, Морра думала, да, именно так мама выглядела, когда папа был с нами – мерцающей. Я помню. Помню.
Словно услышав ее, Сейри стала рассказывать дальше:
— Этот мужчина – с луны он пришел или еще откуда-нибудь – очень подходил ей, и так она жила, довольная всем, довольно долгое время. А мир между тем существовал вполне себе уверенно и без Человека-Луны – тем более, что многие люди вообще не видят на лунной поверхности мужского лица, но скорее женское, а кое-кто и вовсе склонен видеть там лисью морду. И так же как мир продолжал существовать, эти двое продолжали встречаться.
Шмендрик сказал:
— Чую, близится беда. Слышу в ветре ее запах. Эта история закончится плохо.
— На самом деле, истории никогда не заканчиваются. Это мы заканчиваемся. Если бы мы только смогли прожить достаточно долго, мы увидели бы, что все сказки продолжаются и продолжаются без конца, далеко за рамки повествования. Так вот, – в одну из последующих ночей эта женщина почувствовала, что ее возлюбленный никак не может мирно заснуть в ее объятиях, как это всегда происходило раньше, бессчетное количество раз, несмотря даже на то, что покидал он ее всегда перед самым рассветом. Она спросила его: «Любимый, что тревожит тебя? Скажи мне, и я помогу тебе, если смогу». Потому что любовь сделала ее чувствительной к чужим страхам и горестям – такое тоже случается, я думаю, ты знаешь.
— Мне... рассказывали об этом. Продолжай.
— И Человек-Луна – если этот мужчина действительно был им – ответил ей: «Дорогая моя Земная женщина, единственная любовь моей бесконечной лунной жизни, пришло время мне вернуться в мой пустынный дом. Он не дом мне больше – здесь, в нашей постели, здесь мой настоящий дом – но луна это моя судьба, луна – это место, где мне предназначено быть. Если я останусь вдали от нее еще хотя бы на один день, она упадет с небес, вероятно уничтожив таким образом мир. Сегодняшняя ночь должна стать нашей последней, ради самой планеты».
— Какая чушь! — Воскликнул волшебник неожиданно возмущенно. — Подлец попросту захотел избавиться от этой бедной женщины!
— Захотел ли? — Сейри говорила так медленно, так неуверенно, как будто подбирая слова, словно рассказывала эту историю впервые. — И тем не менее, когда она сказала ему: «Как же могу я не отправиться с тобой, ведь я была готова к этому с той самой ночи, когда мы встретились?», он ответил: «Я не осмеливался просить тебя. Я и теперь этого не прошу. Ты будешь тосковать по Земле, но вернуться будет нельзя. Я не могу поступить с тобой так жестоко».
Шмендрик презрительно фыркнул.
— Старый как мир способ избавиться от женщины. Даже твою Морру не получилось бы так легко провести.
— Вполне возможно. Она очень проницательная девочка. Но эта женщина ответила ему: «Я была исполнена тоски, пока ты не пришел ко мне. Ты может и сошел с луны, но ты и есть моя планета – ты моя Земля. Я знаю это так же, как зверь знает, где его дом, даже если не знает больше ничего. Возьми меня с собой.
«Мой дворец несколько прохладен», сказал ее возлюбленный. «Красив, но прохладен. Я должен предупредить тебя об этом.
«Значит, мы согреем его вместе», ответила женщина. «Где я положила свои хорошие туфли?»
— И в каком же городе, в какой убогой гостинице, в каком сарае он в конце-концов ее бросил? — Шмендрик вскочил на ноги. — Или ее тело потом нашли в реке? В какой-нибудь навозной куче? — Он покачал головой, преисполненный гнева и изумления. — Давай – поведай мне этот ужасный финал.
— Единственное, что я могу тебе сказать, — тихо раздалось в ответ, — это то, что в ту самую ночь случилось полное лунное затмение, и когда оно закончилось, оба они – и мужчина, и женщина – исчезли, и никто их больше не видел. И никаких следов их тоже не удалось отыскать.
Пока волшебник набирал в легкие воздух для ответа, Сейри успела добавить:
— Мне жаль, если история тебе не нравится. Я рассказала ее не просто так.
— Ну конечно же не просто так. Это такая иллюстрация идеи, что независимо от того, был он на самом деле Человеком-Луной или нет, настоящее волшебство заключалось в ее вере – ведь именно благодаря вере она была такой сияющей и мерцающей, и в конце-концов, что может быть важнее? Это все понятно, но моя сказка немного отличается, и к тому же я знаю слишком много таких, которые процветают, пользуясь чужой верой. Спасибо еще раз за еду и очаровательных детей. Доброй ночи и прощайте, госпожа.
Он отвернулся, плотнее закутываясь в свой старый плащ. Морра не видела ясно лица своей матери, но услышала как она начала было говорить, остановилась, – и все же сказала:
— Ты глупец.
Обернувшись через плечо, волшебник ответил:
— О, это мне известно.
Сейри сказала:
— Я рассказала эту историю не для того, чтобы восславить слепую веру. Я хотела, чтобы ты понял: это ее вера в себя – не в него, ни в коем случае – но именно в себя, это она сделала возможным то волшебство, которое у них было. Я не имею ни малейшего понятия, верила она или нет хотя бы одному слову этого человека, но вот в чем я уверена, так это в том, что она знала – не верила, но знала, всегда – что она, именно она и есть та женщина, ради которой Человек-Луна сойдет на Землю. — Ее голос показался Морре странно запыхавшимся, словно она только что бежала. — Волшебство – это совсем не то, что ты думаешь, волшебник.
Она тоже поднялась на ноги, и стояла теперь, жестко выпрямив спину и уперев руки в бока. Шмендрик остановился, но поворачиваться к ней лицом не желал.
— Я знаю только то, — сказал он, — я всегда знал только то, что во мне волшебства ровно настолько, чтобы испортить себе жизнь. — Он глубоко вздохнул и тоже выпрямился, как Сейри. — Твои дети нашли меня на дереве, я искал там одну определенную ветку, достаточно крепкую, чтобы выдержать мой вес. Я думал, что наконец нашел подходящую, но она сломалась, и я свалился им под ноги. Теперь ты меня понимаешь?
Морра услышала, как в горле ее матери что-то глухо щелкнуло, – с таким звуком мог бы захлопнуться хороший замок.
