Но эти бедные селяне не были Фанатиками. Если бы они хоть немного верили в Великого Бога — или в любого другого — то не испугались бы так. Гонифаций поднялся, дабы сказать им… но его прервали.
Высокие входные двери распахнулись, и в комнату ворвался священник. Гонифаций узнал в нем одного из Умеренных и хладнокровно дождался, пока священник подбежит к столу, задыхаясь от непривычного напряжения. Тот передал что-то Фреджерису, который, в свою очередь, начал внимательно изучать полученный предмет.
Закончив, Фриджерс поднялся и обратился к Гонифацию со словами, которые предназначались для всех собравшихся:
— Мне доложили, что священник Первого круга на Великой площади поливает Иерархию грязью перед толпой зевак. Ваш Дез присутствовал при этом и запретил нам всякое вмешательство. Я требую немедленных объяснений мне и Совету: что означает это безумие?
— Кто из нас сейчас способствует массовому психозу, брат? — быстро парировал Гонифаций. — Ваша информация неполная. Надо ли мне объяснять столь нехитрую уловку в присутствии этих людей, — он указал на сельских священников, — или я объясню все перед Советом?
Совет еще не пришел в себя от потрясения, а он уже начал свою речь.
— Священники сельских приходов, вы заявили здесь, что увиденное вами может показаться ирреальным. Но это не так. Ибо нет никакой ирреальности ни в Мегатеополисе, ни в любой другой точке космического пространства. Ирреально лишь то, что сверхъестественно, а ничего сверхъестественного не существует.
Неужели вы забыли основополагающую истину, которую должны были усвоить еще в Первом круге? Что существует лишь космос и атомы, образующие его, не обладающие ни душой, ни целью, пока нейронные мозги не вложат в них эту цель.
Нет, ваш рассказ относится к реальным вещам, даже если он вызван лишь воображением ваших мозгов.
На свете есть много таких вещей, которые не может испепелить Жезл гнева. Упомяну лишь солидографические изображения. Но есть еще туманные волки и другие создания, которых вы боитесь. А что касается вашего воображения, то его образы и вовсе неуничтожимы, пока вы не обратите Жезл гнева против собственных голов.
Один из вас упомянул о колдовстве. Разве он забыл, что мы поощряем его? Не мне об этом говорить. Это вы должны были рассказывать своим послушникам!
Разве Иерархия когда-нибудь подводила вас? А теперь вы хотите, чтобы она бросила все дела и занималась вами, потому что вы испугались — даже не потому, что вас обидели, а просто потому, что вам стало страшно!
А может быть, это просто испытание, которому мы решили подвергнуть вас, чтобы определить, насколько вы мужественны и находчивы? Что, если это — испытание? Какую жалкую неудачу тогда вы потерпели!
Но, возможно, Иерархии был нанесен удар какой-то чуждой силой, воспользовавшейся тем, что мы поощряем колдовство. И перед тем, как нанести ответный удар, мы выводим их на чистую воду, чтобы все о них узнать. Ибо Иерархия никогда не наносит удар дважды.
А если дело обстоит именно так, то элементарная стратегия запрещает вам сообщать что-то, дабы не спугнуть врага.
Скажу вам лишь одно: Иерархии известно о волнениях в вашем районе задолго до того, как вы сами осознали это, и они глубоко обеспокоена ими. Вот и все, что вам надо знать. И вы могли догадаться об этом. Не задавая вопросов!
Со спокойным удовлетворением Гонифаций заметил, что последние следы паники испарились. Сельские священники выпрямились и, кажется, вновь обрели человеческое достоинство. Страх все еще сквозил в их лицах. Но это был страх перед начальством, как тому и полагалось быть.
— Священники сельских приходов, к вашему прискорбию, вы предали Иерархию. Как видно из ваших сообщений, вы с начала волнений в вашей области — или назовем это испытаниями, — не сделали ничего и лишь взывали о помощи. А посему было предложено подвергнуть вас бичеванию, и я склонен согласиться с этим предложением. Впрочем, боюсь, вам и этого не выдержать — слишком мало у вас сил.
Иерархия охватывает земной шар, как пясть. И да ляжет на вас вечный позор того, что вы пытались ослабить пусть даже кончик ее перста. Я специально говорю «пытались», ибо мы следим за вами гораздо пристальнее, чем вы думаете, и готовы к неудаче малейшего из вас.
Ваше дело — не обмануть наше доверие!
Возвращайтесь в свои Святилища.
Делайте то, что должны были делать давным-давно.
Призовите все свое мужество и находчивость.
Страх — это оружие, которым должны пользоваться вы, и не позволяйте обращать это оружие против себя.
Вы обучены тому, как с ним управляться.
Используйте его!
Что до Сатаны, признаваемого вами, Властелина Зла, Черного Двойника Великого Бога, — он бросил насмешливый взгляд на Серсиваля, проверяя, как старый Фанатик отнесется к его словам, — изгоните его из своих городов, если это необходимо. Но никогда больше не опускайтесь так низко, чтобы верить в него!
И тут, когда вдохновленные речью Гонифация священники уже пылали страстью реабилитироваться, раздался смех. Стены Палаты Советов были звуконепроницаемы и достаточно толсты, и тем не менее, его жуткие зловещие раскаты были отчетливо слышны, словно кто-то насмехался над Иерархией, над любым лицом, осмелившимся утверждать, что действительно, а что нет.
Сельские священники сгрудились с кучу. Архиереи с большим или меньшим успехом пытались за надменностью собственных лиц скрыть испуг, догадки и судорожные размышления над тем, чем может быть чреват этот смех. Фреджерис смотрел на Гонифация. Старый Серсиваль трепетал от смешанного чувства страха и странного удовлетворения.
Но более всех был потрясен этим смехом слух Гонифация. Противоречивые мысли молниями вспыхивали у него в мозгу. И все же он старался не спускать глаз с сельских священников, противодействуя этому странному смеху. И он преуспел, несмотря на то, что глаза его округлились от переживаемых сомнений.
Смех судорожно оборвался.
— Ваша аудиенция окончена, — хрипло объявил Гонифаций. — Оставьте нас!
Священники поспешили к выходу. Шорох их одежд походил на шепот.
Старый Серсиваль поднялся и, как древний пророк, воздел трясущиеся руки по направлению к Гонифацию.
— Это был смех Сатаны! Это обвинение Великого Бога против тебя и всей Иерархии. Это наказание за многие века лицемерия и ханжества! Великий Бог спустил на мир своего черного пса — Сатану! — и, дрожа, он опустился на место.
Члены Совета тревожно заерзали. Кто-то презрительно хихикнул. Гонифаций вдруг ощутил ту же странную пьянящую пульсацию, которую пережил много лет тому назад, когда чуть не была открыта тайна его прошлого.
