Маленькая компания людей и нагов вовсю благодушествовала. Простодушная Оффь зарылась мордочкой в крабовый салат, издавая что-то вроде восторженного похрюкивания. Разрумянившаяся от жары и шампанского Райса, отчаянно кокетничая, кормила Рэва с серебряной ложечки мороженым с горячей начинкой внутри. Разнежившийся наг свернулся под столиком, обвивши кончик хвоста вокруг единственной ножки, и блаженно щурился, глотая холодные комочки крема, тающие в горле и обдающие его жаром.
— Благодарю вас, очаровательная госпожа Ваку, — любезничал гад, облизывая ложку длинным раздвоенным языком, — вы познакомили меня с изумительным сочетанием вкусовых и температурных ощущений. Вы бывали когда-нибудь в сауне?
— О да, приходилось, — лукаво склонила голову аспирантка, явно намекая на то, что она там бывала не раз, и отнюдь не одна.
— На Шссунхе есть развлечение, несколько напоминающее вашу сауну: свернуться где-нибудь в глубокой тени, как следует замёрзнуть, а потом перекатиться на горячие камни. Так любят играть маленькие змеёныши. Эти холодные шарики мне чем-то напомнили детство. Ох, я так надеюсь, у моего потомства будет детство получше. У меня есть что завещать своей кладке. Поэтому они вырастут на Земле, а не среди этих вонючих песков…
— А вам хотелось бы увидеть своё потомство? — ляпнула Райса.
Змей тихо зашипел, как проколотая шина, и немного отстранился от аспирантки.
— Вряд ли, — наконец, сказал он. — Даже если бы это было возможно. Мне бы не хотелось… разочаровываться, — подобрал он нужное слово. — Видите ли, мы все мечтаем о том, что наши дети будут чем-то большим, чем мы сами. Большим и лучшим. Это помогает нам жить… и умирать.
— И всё-таки это ужасный обычай, — вздохнула Ваку. — Я всё понимаю насчёт вашего брачного ритуала, у вас такая биология… Но зачем же умирать самому?
Госпожа Бурлеска почувствовала кожей, как тонкая нить беседы с неслышимым звоном лопнула.
Глупая аспирантка с опозданием сообразила, что перешла грань допустимого, и от испуга выронила ложечку с мороженым. Вещица тихо звякнула на полу.
Змей обвёл взглядом всех присутствующих. Все промолчали.
— Я не думаю, что это хорошая тема для застольной болтовни, — наконец, заговорил Рэв ко всеобщему облегчению. — Тем более, при нагине, готовящейся стать моей жертвой… то есть, говоря по-вашему, моей невестой, — он бережно склонился над юной змейкой и нежно коснулся рыльцем её блестящего лба.
Оффь что-то тихо и печально просвистела на шссунхском, после чего доверчиво подставила Рэву свою измазанную в салате мордочку. Тот несколькими быстрыми движениями языка очистил её от соуса и на секунду выпустил длинные клыки, как бы приобнимая ими рыльце своей будущей жертвы.
Женщины молча смотрели на эти странные нежности.
— Я боюсь только одного, — признал змей, — что могу погубить Оффь во время гона. Я слишком стар и слишком силён, а она так молода… Но я хотел потомство именно от неё. Придётся рискнуть.
Ваку почувствовала, что её бестактность великодушно прощена, и тут же обнаглела вдвое.
— Простите… - обратилась она к Рэву с напускной робостью. — Я давно хотела посмотреть… У людей это не принято, но мне очень интересно. Как культурологу, — добавила она.
Рэв склонил голову.
— Посмотреть? Что именно?
— Это… Чем вы это будете делать, — девушка ещё старательнее изобразила смущение. — Ну, ту самую штуку.
— Мой половой орган? Да, пожалуйста, — змей начал разматываться.
Бурлеска хотела сказать, что не желает на это смотреть, но промолчала. Это было бы неправдой. Ей было интересно.
Змей выпростался, извернулся брюхом кверху и приподнял самую толстую часть тела. Прямо из молочно-белого живота, раздвигая чешуйки, вылез кончик чего-то белого и острого.
Рэв содрогнулся всем телом, и в воздухе сверкнул и закачался кривой костяной клинок с шипами и зазубринами. Лезвие сияло снежной белизной. Зачарованная Райса протянула руку, коснулась дрожащего в воздухе кончика — и тут же, ойкнув, отдёрнула палец.
Клинок исчез — змей тут же втянул его в себя.
Райса обернула палец в салфетку. На ней проступило красное пятно.
— Поз-з-звольте, — заботливая Оффь склонилась над девушкой и обвила пострадавший пальчик розовым язычком.
— Уже не больно, — улыбнулась Райса. — Извините меня, пожалуйста, я не должна была этого делать, — сказала она Рэву, пристраивающемуся обратно на место.
— Я должен был предупредить, это очень острая штука, — вежливо сказал змей. — Член должен вспороть чешую змеи и войти внутрь. И вообще, осторожнее. Вы можете заразиться шссунхским червём.
— Это что такое? — испугалась девушка. — Люди этим болеют?
— Не беспокойтес-с-сь, — вмешалась Оффь. — Шсс-с-сунхский червь без-ззопас-ссен. Он даже полез-з-ен. Он с-стимулирует умс-ственые с-спос-собнос-сти.
— Не будем вдаваться в детали нашей биологии, это неинтересно, — вежливо, но твёрдо сказал Рэв.
— Так всё-таки, что это такое? — настаивала девушка, с тревогой глядя на пораненный палец. — Я могу заболеть какой-то гадостью?
— Нет, нет, — змей успокаивающе покачал головой. — Ничего страшного. Просто я являюсь переносчиком… определённой болезни. Она совершенно безобидна для нас. Наги даже предпочитают болеть ею — есть мнение, что шшунхский червь является своего рода нейростимулятором. Но, видите ли, она передаётся только половым путём. Наверное, человек может заразиться — хотя, конечно, для этого нужно… — он замялся, — более глубокое проникновение, — нашёл он слова, — чем просто пальчик уколоть. Но лучше не рисковать, правда?
— Что ж, спасибо за заботу, — девушка чуть надула губки, делая вид, что немного обиделась, но совсем чуть-чуть.
— А зачем эти шипы и крючья? — продолжала интересоваться девушка.
— Вы же понимаете, зачем, — змей ухитрился изобразить на мордочке нечто вроде печальной улыбки.
— Ты обещал, — укоризненно сказала Оффь, — купить для меня эти новые прис-спос-собления. Помнишь, мы о них говорили? Они почти с-совс-сем без-звредные и очень болез-зненные…
— Конечно, конечно, — успокоил её наг, — хотя, скажем честно, на Земле пыточный арсенал дороговат, и к тому же предназначен в основном для людей. Но я пойду на любые расходы, чтобы зачать и умереть в Париже, — гордо закончил он. — Приятно думать, что последние дни моей жизни пройдут здесь, в лучшем городе лучшего мира в известной нам Вселенной. А я повидал много миров.
— Вы космонавт? — слегка удивилась Варлека.
— В некотором роде… В каком-то смысле… Моей работой является определение правомерности действий. Если угодно, этический контроль. Представьте себе, я был членом того экипажа, который открыл Землю: меня назначили как раз на это направление. Скажу не хвастаясь: я стал первым нагом, который выполз на поверхность нашей прекрасной планеты…
