Дмитрий Барчук - Новый старый год. Антиутопия

– Значит, вы спасаетесь от коммунистического произвола и просите у нашей страны политического убежища? – прокурорским тоном спросила чиновница.

– И да и нет, – ответила растерявшаяся Наталья.

– Как это понимать? – фыркнула казашка.

– Правильно то, что нас без каких-либо оснований преследуют нынешние российские власти. Но мы вовсе не собираемся становиться гражданами Казахстана. Нас ждут в миссии Красного Креста в вашем городе. Есть предварительная договоренность, что Австралия может предоставить нам политическое убежище. Мой бывший муж, Алешин отец, – австралийский гражданин, и он договорился, что наши документы рассмотрят очень быстро.

У чиновницы проснулся интерес к этим посетителям. Она сняла очки, протерла стекла скомканным носовым платком и вновь водрузила их на свой нос, еще раз окинув взглядом этих соискателей заокеанского гражданства.

– Любопытно, очень любопытно, – проговорила чиновница. – Однако согласно законам Республики Казахстан политические беженцы из других стран, следующие через территорию нашей страны транзитом в третьи страны, особенно такие высокоразвитые, как Австралия, должны пройти комплексную проверку на безопасность в лагере для интернированных лиц.

– И сколько это займет времени? – поинтересовалась не готовая к такому повороту событий Наталья.

– Полгода, год. У кого как? Это зависит от того, как быстро мы получим информацию о вашей благонадежности от наших источников в России, – торжествующе объявила чиновница.

– Что же нам тогда делать? – недоумевала Наталья. – Мы, правда, – не уголовники и не шпионы.

– Я верю вам. Но закон есть закон, – служащая иммиграционного департамента развела руками.

– Мы будем сидеть на шее вашего правительства. У нас есть где остановиться в Павлодаре. Здесь живет мать моего мужа и куча его родственников. Они, кстати, могут подтвердить наши личности. И притом у нас есть деньги.

При этих словах иммигрантки чиновница несколько оживилась и принялась с важным видом листать свою конторскую книгу.

– Не знаю, не знаю, смогу ли я вам чем-нибудь помочь, – пробормотала она.

– Ну, пожалуйста. Только отпустите нас. Вы же такая добрая. У вас ведь есть свои дети. Войдите в мое положение, – приговаривая, Наталья подошла вплотную к ее столу, вытащила из внутреннего кармана куртки стодолларовую купюру и положила ее перед чиновницей.

Та сразу же накрыла деньги толстенным журналом и потеплевшим голосом произнесла:

– С каждого.

Чиновница кивнула головой в сторону ребятишек, но Наталья все и так уже поняла и протягивала ей еще четыре таких же бумажки.

Триумф! Настоящий триумф! Наконец-то свершилось! Он стал первым в этой огромной богатейшей стране, именуемой Россией. И как это все прошло легко, само собой, без сучка и задоринки, как по маслу. Пленум ЦК практически единогласно проголосовал за смещение прежнего Генерального секретаря и стопроцентно поддержал его кандидатуру. Видно, на самом деле это веление судьбы, божественный промысел. И ему было предначертано свыше возглавить агонизирующее государство в его минуты роковые. И спасти его. И вознести его на подобающее ему место в мировой иерархии.

А насколько пламенной, эмоциональной была его речь на Пленуме! Он припомнил бывшему генеральному все. И геноцид против русского народа, репрессии, в которых погибли миллионы россиян, и бездумную национализацию приватизированных предприятий, приведшую к еще большему развалу производства, и страх перед Западом, позволивший империалистам обобрать Россию до нитки. Даже захват террористами ядерного объекта в Обской области он обернул в свою пользу, преподнеся это событие как бунт доведенного до отчаяния русского народа. Весь Кремлевский дворец съездов стоя рукоплескал ему. Словно он не политический деятель, а какой-нибудь прославленный дирижер, мировая знаменитость. А он и есть дирижер. Только в подчинении у него находится не какой-нибудь там симфонический оркестр, а целая страна. И ее судьба отныне в его власти. А, может быть, и судьба всей планеты.

Так думал, откинувшись на мягкие кожаные подушки, Юрий Иванович Селин, генеральный секретарь Фронта национального спасения, пока его вез из Кремля домой по ночным московским улицам бронированный шестисотый Mercedes-Benz в сопровождении многочисленного кортежа охраны.

Тоненькой трелью залился мобильный телефон. Сидевший на переднем сиденье начальник охраны включил трубку.

– Юрий Иванович, – обратился он к генеральному секретарю. – Вас спрашивает доктор Назимов из Обска. Будете разговаривать?

Селин вальяжно потянулся, тряхнул плечами и лениво произнес:

– Давай.

Три дня назад, накануне Пленума, он сам позвонил этому молодому профессору и попросил его слетать в Обск, чтобы он проконсультировал его дочь. Хотя Назимову еще не было и сорока, но он уже давно защитил докторскую диссертацию и уже три года практиковал в клинике Четвертого главного управления Минздрава. Что для грузина, выросшего в горном азербайджанском селении, было весьма и весьма непросто. Он был не только блестящим врачом самого широкого профиля, разбиравшимся в любых тонкостях человеческого организма, но и состоял на службе в КГБ в звании подполковника.

Назимов был модным врачом в Москве. Среди сотрудников аппарата ЦК и правительства, а также членов их семей считалось престижным лечиться у него. Поэтому доктор был в курсе многих самых сокровенных тайн своих пациентов. В большинстве случаев он умел хранить врачебную тайну. Конечно, если это не противоречило интересам партии и государства.

Селин и сам лечился у Назимова. И когда Танюшка прихварывала, всегда вызывали Шалву Гурамовича. Он легко определял причину недуга и всегда выписывал именно такое лекарство, которое излечивало болезнь за считанные дни.

– Добрый вечер, Шалва, – тихим, но очень важным голосом произнес Селин.

– Здравствуйте, дорогой Юрий Иванович, – послышался в трубке восторженный бас грузина. – Я так рад за вас! Только что по радио передали сообщение. Наконец-то у нашей многострадальной страны появился настоящий хозяин.

– Оставь свои дифирамбы до лучших времен, – прервал его генсек. – Скажи лучше, что с Татьяной.

После некоторой паузы доктор посерьезневшим голосом сказал:

– Боюсь, что ничем не смогу порадовать вас, Юрий Иванович. Ее состояние очень серьезное.

– Говори яснее.

– Это не телефонный разговор. Тема для конфиденциальной беседы. Я завтра вылетаю в Москву…

Селин не дал ему договорить.