Александр Громов - Феодал

Нет. Не догадалась.

Он сбросил рюкзачок. С лихорадочной поспешностью выбрасывал из него вещи, докапываясь до пистолета. Ему и в голову не приходило держать оружие под рукой, находясь в своем – ладно, пусть бывшем своем, не в том суть – оазисе… Нашел! Три пули бессмысленно ушли в небо, трижды «марголин» дернулся в руке экс-феодала. Даже за гребнем бархана девчонка должна была услышать выстрелы. Сейчас ее рыжая глупая голова появится над песчаным гребнем…

Не появилась.

Фома выстрелил еще трижды. Немного выждал – и рванул наперехват.

Бежать по песку – забава для атлетов или для идиотов. Бежать по любому грунту на Плоскости – занятие для адреналиновых наркоманов, если забег на короткую дистанцию, и для самоубийц, если на длинную.

Фома не бежал, а шел, зато таким шагом, что любой горожанин одного с ним возраста непременно перешел бы на бег трусцой, чтобы не отстать. Темп, держать темп! Опасно высокий темп…

А, плевать! Угодить в ловушку – это лишь еще одна возможность решить все свои проблемы, причем быстро и бесповоротно… И не нужны долгие пешие экспедиции туда-не-знаю-куда. Отличненько! Кто там сказал «лучше, конечно, помучиться»? Не факт.

Леденящий вихрь ожег морозом лицо, сбил дыхание. Выругавшись, Фома все-таки чуть-чуть сбавил шаг, и вовремя: в трех шагах впереди открылся черный провал. Была бы во рту слюна – Фома с яростью плюнул бы в него. Сволочь этот Экспериментатор! Мразь редкостная. Инопланетянин, блин, продвинутый! Но братец по разуму только в одном смысле: как бы ловчее напакостить!

Добраться бы до него… Только бы добраться…

После!

Фортуна улыбнулась ему кривенькой улыбкой: до гребня бархана он не встретил других ловушек, зато рассек запястье о летающую нить, впопыхах не замеченную. Слизнул кровь, ругнулся – и услышал крик:

– Помоги-и-и-и-те!

Оксана погрузилась уже по пояс. Гигантскими прыжками Фома летел с бархана вниз, обрушивая лавины песка, не думая уже ни о каких ловушках, и не знал, успеет ли. Работал голый рефлекс, и черная брань вскипала там, где полагалось помещаться мыслям о самосохранении.

Скольких он спас за без малого тринадцать лет! Скольких самонадеянных дурачков и дурочек вытащил из гиблых мест! А многие ли из них поумнели с тех пор? Вот и у этой хватило ума высунуть нос за пределы оазиса, не зная элементарных вещей – как, например, с одного взгляда отличить обыкновенный песок от зыбучего, не измеряя собой его глубину наподобие лота…

Девчонка тонула буквально в шаге от надежной опоры. Фоме хотелось кричать: «Да вот же, вот она, граница раздела, протри очки, дуреха!»

– Не дергайся! – заорал он на бегу вместо этого. – Раскинь руки и замри!

Куда там! Если Оксана и слышала его, то выводы сделала самые противоположные – принялась извиваться, продолжая взывать о помощи. Но Фома уже был рядом.

– Руку дай, ты, вибросвая! Тянись, блин-компот! Еще!.. Во-от!.. Теперь попробуй подтянуться, а главное, держись крепче…

Стреляя угольками, горел костерок в обложенном почерневшими камнями очаге, коптил дымом щелистую крышу «коттеджа». Фома пек лепешки себе в дорогу. Запасы грубой, ручного помола, муки подходили к концу, как и уровень растительного масла в пластмассовой бутылке. Фома решил мародерствовать по полной программе.

Все равно Борька тут не скоро появится, а Оксану надо переселить. Оазис, что называется, останется на консервации. А если возникнут какие новички – вон им мешки с зерном, вон каменная зернотерка, пускай потрудятся. От радости не запрыгают, но и с голоду не помрут.

Вернулась Оксана – посвежевшая, с мокрыми волосами, замотанными в тюрбан. Мылась.

– Твоя очередь, – сказала она, подсаживаясь к очагу. – Я тут пригляжу, а ты сходи помойся.

Фома только пожал плечами – зачем, мол?

– Будешь грязным ходить? Да и побриться тебе не мешает.

– А смысл? – спросил он. – Я далеко ухожу. Так далеко, что… В общем, неважно. Через три дня стану точно таким же.

– А потом?

– Потом еще хуже. Это Плоскость. Не человек с ней – она с человеком делает то, что ей хочется.

– Ты на бомжа смахиваешь, – заявила Оксана, картинно наморщив носик.

– Угу. Только этот бомж тебя из песка вытащил.

– Извини.

– Тонет, орет, глаза вот такие…

– Извини, говорю.

– Да ладно, – отозвался Фома. – Это уже не имеет никакого значения. Как и мой вид – бомж там, не бомж… Ты лучше скажи, зачем тебя в пески понесло. Далеко собралась?

– Не знаю… Куда-нибудь.

– Случайно не к тому месту, где мы с Борькой тебя в первый раз встретили?

– А если к тому самому, то что?

– Только то, что глупо это. Объяснить, почему? Во-первых, ты не нашла бы его. Во-вторых, не дошла бы, даже помня путь наизусть. В-третьих, зачем тебе то место? Назад хочешь? В свой Ростов Великий?

– Хочу, – заявила Оксана с вызовом.

– Все хотят. Я тоже хочу, только это ничего не меняет. Обратного хода нет, мы ведь тебе это уже объясняли. Ну нету! Тут односторонняя проводимость, вроде как у диода. Я сам чего только не пробовал поначалу… А до меня – Нсуэ. А до него… – Фома махнул рукой. – Бесполезно. Нет пути назад. Попал на Плоскость – живи тут, вот и все. Если можешь. Это закон.

– Тогда почему ты уходишь?

Помедлив с ответом, Фома выудил из сковородки прожаренные лепешки, расплющил ладонью три новых колобка теста, кинул в шипящее масло.

– Ухожу посмотреть, везде ли на Плоскости так, как у нас…

– Думаешь, не везде?

– Почему нет? Плоскость велика.

– Хочешь найти выход на Землю?

– Хочу, – признался Фома, глядя Оксане в глаза. – Только вряд ли найду. Вероятность, если по-честному, ноль целых, ноль десятых…

– И ноль сотых?

– Не уверен. Надеюсь, что нет.

– А если бы точно знал, что нет, – все равно ушел бы?

Он кивнул, отметив про себя, что девчонка задала интересный вопрос. Хотя, конечно, чистая теория… Откуда можно добыть сведения о том, чего не видел и о чем не слышал? От Экспериментатора? Так он и сказал, жди… Своими действиями он дает понять совсем другое: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Да и пресловутый лабиринт с белыми крысами – неточная аналогия. Задача блуждающих в лабиринте – искать выход. Задача людей на Плоскости – пытаться выжить в нечеловеческом и притом меняющемся по прихоти Экспериментатора мире, создавая ради этого диковинные социальные конструкции. О выходе речи нет.

Но опять-таки: что на Плоскости можно знать наверняка? Только то, что ловушки – убивают. И еще то, что человеческая натура остается в принципе неизменной в любых условиях. Больше ничего. Так что чисто теоретически – все может быть. Даже выход.

Надеяться, во всяком случае, не вредно.