И вроде никто и ничем Колмогорцева удивить не мог, а уж приручить, тем более, а тут девчонка какая-то, волчицей посланная всю душу избередила, вынула, высушила, и себе прибрала.
Были у него зазнобы, и лапочки и стервы. Из-за одной такой на малолетку влетел, матери слез было. После мало кому верил - хороший урок преподали, чтобы впредь с умом дружить. И чем дальше в жизнь - тем жестче, мрачнее, но проще и понятнее, как в тайгу - подготовлен - выдюжишь, нет, извини.
И не то что он очерствел, а не ждал уже ничего, не загадывал - идет жизнь и идет.
Пришла. Намела пурга печаль, которую нечаял, не звал. И словно в лесной пожар попал - куда не глянь - пекло. И впервые растерялся, не зная, что думать, не понимая ни себя, ни происходящего, ни девочку эту.
Что ждать от нее, чего хочет? Одной рукой манит, второй отталкивает, с одной стороны - святая наивность, с другой - гетера элитная. Может и правда Фея из другого измерения?
К чертям уфологов, мистиков и всю эту братию во главе с Елычем.
Воду Фее теплую сделал, дверь приоткрыл, приглашая, а глаза в пол, только бы не видеть ее сверкающей наготы. И вздохнул: ну, и дурак ты, Сема.
Эя зашла и… осталась одна - мужчина вышел, буркнув что-то.
Девушка села на лавку и принялась ждать, с любопытством разглядывая странные чаны воду в них налитую и пытаясь угадать их назначение.
Минут через тридцать у нее закралось сомнение, что Семен вообще не появится, а еще через двадцать, Эйфия пришла в полное замешательство, сообразив, что ничего не будет и то, что она придумала, всего лишь иллюзия, причем полностью ее и, Семен о ней не знает, не догадывается. Эя сникла, приняв его отсутствие за пренебрежение, отказ от нее. Постарался Модраш, поставил ее на место отвергнутого цигуна, чтобы поняла, какого это.
Не нравится она Семену, не нужна. Тогда зачем прикасался, зачем осквернял? Может, у землян не знают о законах чести? Может они считают нормой играть женщиной?
Эя зажмурилась: что теперь делать? Как рассказать отцу? Как в глаза смотреть? Оскверненная, а не жена ни невеста.
Так тебе и надо, так и надо. Нельзя доверять чужакам, тем более землянам!
Семен весь снег у крыльца истоптал, ожидая когда же девушка выкупается. Илья измаялся, Прохорыч сердито трубкой пыхтел, Петро туда сюда по сенкам мимо дверей в баню бродил, прислушивался и ценные мысли выдавал:
- Утопла.
- В тазике? - скривился Иван.
- Обожглась и опять тымс-с, - изобразил обморочного.
- Да баня уж остыла, о че жечься?! - рявкнул старик.
- А может Семка ее того, - с кривой усмешкой Витек голос подал. Мужчины разом на него обернулись, уставились как на идиота.
- Быстро же они управились: две минуты полета и час реанимации, - хмыкнул Елыч.
- Сем, сходи, узнай как она? - предложил Илья.
- А чего Семен? И я могу заглянуть, - уставился на Степного Прохоров.
- И я, - робко подал голос Петя, руку вытянул вверх, как ученик готовый к доске идти. Иван ему подзатыльник отвесил:
- Я пойду, как независимое лицо…
- Мужского пола, - протянул со значением Витек.
- Есть предложение лучше?
- Забыть о бане и лечь спать, - кивнул Елыч.
- Хорошая мысль, - кивнул Иван. - Слушайте, а может, ей там понравилось и она жить в бане собирается?
- Уже живет, - заверил Елыч, на часы глянув. - Второй час как.
- Прохорыч, сходи ты, узнай жива она хоть там нет?
- Щас! Валенки вот только почищу!
- Все, закипел, - вздохнул Петр.
- Ты-то щеня, помолчал! Сем, иди-ка вытаскивай найденку свою, покамест…
Дверь из баньки открылась и появилась Фея. Оглядела мгновенно притихших и начавших разбредаться кто куда мужчин. Увидела Семена, подошла, бухнула ему на руки стопку нетронутой одежды, абсолютно сухое полотенце и не открытую мыльницу:
- Я все поняла: ты отомстил мне унижением за унижение. Я ударила тебя - ты меня. Это… равноценно и потому допустимо, если бы не одно: я смирилась, свыклась с мыслью, что все это всерьез. Ты вправе был наказать меня как посчитаешь нужным и я не осуждаю тебя, но все равно, ты поступил слишком жестоко… Я ведь женщина, ты не учел этого? Не имеет значения, да? Тогда… какой же ты мужчина?
Выпалила и пошла в дом, не глядя на столпившихся землян.
Семен стоял как оплеванный и чувствовал себя соответственно.
- По-моему она тебе пощечину дала, - прищурился Иван.
- Ждала его баба в баньке, ждала, а он чудак на согласную, снег утаптывал, - вздохнул Виктор. - Не обижайся Сем, но раз сам не ам, то "другим не дам" уже в пролете. Я тебе при всех заявляю: буду за Феей ухаживать, по-человечьи, чин-чином, понятно. Я ж не дурак, как ты, шанс свой упускать не собираюсь. Мне такая дивчина и в женках сгодится, это вам и соболек, и золотишко. Брильянтик стоящий, и горяча, Сема-а…
Семен глянул на него исподлобья, Витька в сторону качнуло, рот сам закрылся. Колмогорцев однако, биться с ним не собирался - другое его заботило. Кинул стопку белья на крыльцо и в баню рванул: что там без него случиться могло, с чего Фея как белены объелась?
Огляделся и понял другое: не стала Фея мыться. Вода не тронута, на полу влажности нет. Все как оставил так и стоит.
Черте что! - кулаком в стену бухнул: догадайся, что она и с чего лопотала? Почему мыться не стала? Что сидела, что ждала? Что опять не так я сделал?!
Всю душу вынула!
Отношения с девушкой выяснять Семен не стал - побоялся. Да и смысл, если ничего из того, что она лопочет не понять, не приглашать же Илью в переводчики?
Решил переждать: пусть остынет, а там может, что и прояснится. И самому надо мысли собрать, в себя прийти, обдумать, что к чему.
Баньку заново растопили, напарились вдоволь да не торопясь. После Илья, Иван и Семен на завалинке уселись, в небо поглядывая: хорошо. Тишина, покой, расслабленность.
- Благодать, - протянул Илья.
- Угу, - подтвердил Семен.
- Вот оно, счастье, - улыбнулся Иван.
Петя появился, смурной отчего-то. Подошел сел рядом с товарищами:
- Ну, чего Петро насупился? Давай в снег тебя макнем, сразу повеселеешь, - предложил Илья, сграбастав парня в медвежью хватку.
- Чего вы? - на силу вырвался тот, вихры пригладил. - Слышь, Сем, там Витька Фею окручивает, соловьем заливается.
Колмогорцев сделал вид, что не услышал Самарина, но лицом изменился, помрачнел.
- А ты значит, с докладом, друг верный? - схватил опять парня Степной, зажал, шутя, волосы взъерошил.
- Ну, чего вы! - взвыл Петя.
- Не стучи, паря, ни на своего, ни на чужого. Последнее то дело.
- Кто стучит?! Я ж чтобы проблем не было!
Семен поклялся себе: с места не сдвинусь. Минуту выдержал и встал.
