Родители сидели на другом конце стола все в белом и в окружении ай-ботов-официантов. Они даже казались частью проекции — чем-то нереальным и далёким. Воспоминания Кэт подсказывали, что никогда к нам и ни к кому другому не прикасались. Никогда никуда не выходили из замка, путешествуя виртуально. Питались безвкусными брикетами, полными всеми полезными веществами, подобранными семейным доктором. При этом сами себя обманывали, используя визуальные, вкусовые и обонятельные галлюцинации пищи.
Их главным пунктиком была мания продления жизни. Им было, соответственно: отцу — семьдесят и матери — шестьдесят семь лет, но выглядели оба на 30, как наши старшие брат и сестра. Красивые, здоровые, с безупречными улыбками и светящимися белками глаз. И при всём при этом — никакой пластической хирургии за всю жизнь. Это было главным табу в традициях нашей семьи и других европейских аристократов.
Отец:
— Садис, ми хатим пагаварит с табои, доч.
Мы сели и уставились в ряд тарелок, стоявших на столе, и частокол из вилок и ножей разной формы, лежащих справа и слева. Средневековый замок — средневековые традиции.
— Ти ничево не буш?
Мы помотали головой, вспоминая о витаминно-минеральных брикетах.
Мать:
— Наш ток о тваиом беби.
Официанты плавно и неспешно удалились за пределы комнаты.
— Какое вам дело до него?
Отец:
— Ета дела пра-далже-ниа рода.
— Никогда не замечала, что это вас волнует больше, чем продолжение самих себя!
Отец:
— Не груби!
Мать:
— Ета никак не свиазана с тем.
— Как и мой ребёнок с вами!
— Чта? — мать от удивления открыла рот и прикрыла его рукой. — Мелка бич!
— Летс пакоимсиа, — отец решил сыграть роль миротворца. — Катиа, паими, ктап ни бил атец, ми всио равно считаим беби сваим патомкам. И хатим джаст керри о ниом.
— И в чём же заключается эта ваша забота?
— Ти маст знат, ми мениали тваи гени.
— Но это же незаконно!
— Да. Неза-конна, но ми тибиа джаст лав…
— Чта решили убрат все бед гени.
— И дабавит харошие.
— У тибеа такие скилс, ти даже не знаиш…
— Далга-летие… тели-кинез…
— Спасибо. Очень ценю эту заботу.
— Пазвол нам забо-титсиа о твоиом беби.
— Ну, учитывая, что во мне не так много ваших генов, мой ребёнок к вам также имеет мало отношения. Поэтому, давайте оставим этот разговор…
Мы встали. Родители, похоже, не были готовы к такому повороту событий и в замешательстве переглядывались.
— Ти не кампрендо!
— Реч о вижи-вании в ката-строфи, — последняя попытка отца. — Учионие нашли гени, мейк стронг ту радиешн…
— К високим темперам…
— К…
— Интересно, и как они это сделали? Мышей поселили в ядерный реактор? — это мы с Кэт такие умные стали за последние недели совместной жизни в одной голове.
— Ета сикрет рисеч касми-ческаво едженси. Ани видутсиа давно, на косма-турах.
— Ета всио сириос Катиа. Ви ни шутки шутим.
— Вот и я не шучу. Кстати, запомните ещё кое-что — я не полечу на вашу станцию. Ни я, ни мой ребёнок. Мы будем выживать здесь. И только здесь. Если выживем, то значит, мы достойны этой жизни. Если нет — значит не судьба. Жить должны только самые приспособленные. Другим тут не место.
Мама не выдержала и повысила голос, на её безупречном лице появились елезаметные морщинки:
— Но ета же фуул! Ти джаст литл гёл. Ти синк, чта всио имеет неки смисл, чта всио ва Вселеннаи создано ради неки цели, — она у нас профессор логики, вот и зарядила лекцию! — Но ета не так! Жизн — бесс-мислен-на и бес-пащад-на.
— Да, Катиа, умираут те, кта не боратсиа. А живаут не толка гена-здаровии, но и гена-мудрие.
Сильная фраза, но им нас не сбить с толку.
— Мудрость мои дорогие родители в том, что и комета, какой бы она ни была бессмысленной, и вы вместе со всеми своими мыслями и убеждениями — в равной степени результат жизнедеятельности этой самой Вселенной. А если я не хочу вам подчиняться, то значит придётся и это тоже внести в уравнение. Значит, это тоже какой-то закономерный результат случайных событий, бурления и смешения противодействующих сил. Значит, так должно было произойти. Комета, вы и я — мы все ведём себя так, как должны. А вот кто из нас выживет — покажет только время.
Всё. Мы моргнули правым глазом, включив свой аудиоплейер, развернулись и пошли прочь под триумфальное сопровождение какафонии в наших ушах. Какой эффектный финал этого затянувшегося диалога. Да, мы теперь с Катериной — парочка хоть куда. Кого угодно за пояс заткнём.
…
Постепенно все от нас отстали — и родственники, и друзья. Мы всё чаще выходили в сеть. Там можно было общаться с другими девушками, зачавшими от Богов, и разбросанных по всему миру. Нам пришла идея объединить их всех в одно закрытое сообщество, создать сайт для этих целей, где мы могли бы делиться впечатлениями, советами и тому подобным. Ян помогал нам с технической стороны — парни в этом, конечно, лучше понимают. Но мы с ним всё равно сильно не сближались. Один раз только поцеловали в щёку. Ему и этого было достаточно.
…
Прошли годы. Мы переехали в домик поменьше и подальше от родителей. Это был маленький городок под названием Массана, в карликовой высокогорной стране Андорра. И вид из окна открывался на удивительно красивые горы — Пиренеи.
Мы родили сына, как и обещали Боги. После долгих сомнений назвали его Артуром. Другие девочки в Америке и Китае, в других странах, также успешно рожали на свет своих сыновей. Мы часто встречались, организовывали различные пикники, турпоездки.
К нам в гости приезжал Гарри. Ян, который считал уже себя чуть ли не законным супругом, сперва вообще того не пускал. Но мы всё же встретились. Гарри подкараулил нас в нашей любимой кафешке. Мы как обычно по утрам бегали, а потом на обратном пути к дому завернули туда выпить чашечку кофе.
Разговор в этот раз был лишён претенциозности и обвинений. Ему было не до пафоса. Он жаловался на Джейнни, которая изменяла нашему аристократу со своим ай-ботом. А мы слушали все эти излияния души, изредка кивали и потягивали свой Латте. Солнце ласково грело плечи… жизнь казалась такой совершенной, такой гармоничной, что никто уже не мог помешать этому состоянию. Подбежал сын, смутился, глядя на незнакомого дядю. Тот осекся, внимательно разглядывая Артура, потом посмотрел на нас… на выражение спокойного счастья на нашем лице… и откланялся. Больше мы его не видели.
